— Похоже, что такие же странники, как и я, — сообщил я, разглядев островерхие шапки дервишей.
Не всегда дервиш одиночка и отшельник. Иногда дервиши ходят группами, коммунами, складывая все в общий котел. Частенько дервиши на поверку оказывались обыкновенными мошенниками, которые попрошайничали, занимались гаданиями, предсказаниями, а иногда и не брезговали преступным промыслом.
Так и странствовавшие монахи других конфессий были бабниками, пьяницами и дубинами махали на большой дороге. Действительно, проповедники слова Божьего терялись в толпах тех, кто ходил по барам, звякая медяками в медных кружках, собирая пожертвования на строительство нового мазара святого Али или храма в Кондопоге, где это, никто не знает, но название чудное, поэтому и делились последним медяком.
Посольству эта встреча ничем особенным не грозила, но мне нужно было быть настороже.
Дервиши шли ходко и уже через полчаса обменивались поклонами с китайцами. Я толмачил, то есть переводил с одного языка на другой. Старший из дервишей лет сорока с сединой в черной бороде как-то неприязненно смотрел на меня, а затем спросил на дари:
— Ты правоверный или такой же, как и они?
— Я сам по себе, а с ними иду потому, что по дороге, — отвечал я.
— Помогая неверным, не действуешь ли ты против Аллаха? — спросил дервиш.
— А ты разве забыл, что сказано в суре 109? Скажи: «О вы неверные! Я не стану поклоняться тому, чему вы будете поклоняться, и вы не поклоняйтесь тому, чему я буду поклоняться, и я не поклоняюсь тому, чему вы поклонялись, и вы не поклоняетесь тому, чему я буду поклоняться! У вас ваша вера, и у меня — моя вера!» — ответил я.
— Тогда давай сразу обговорим наши взаимоотношения, — сказал старшина дервишей, — так, как у Хафиза:
Не будь, о богослов, так строг,
Не дуйся моралист на всех,
Блаженства всюду ищем мы,
А это уж никак не грех.
Нас как израильских сынов
Пустынный истомил побег,
И мы у неба просим яств,
А это уж никак не грех.
Людскую кровь не станем лить
Мы для воинственных потех,
Льем виноградную мы кровь,
А это уж никак не грех.
Ты, как осел или верблюд,
Кряхтя, тащи тяжелый мех,
Мы все, что давит — с плеч долой,
А это уж никак не грех.
— Мне кажется, что я ясно объяснил, кто мы и что нас не нужно опасаться, но в нашу компанию ты не лезь, мне не нужны люди, которые будут покушаться на мое положение, — прямо сказал пришелец.
Не откажешь, человек достойный и грамотный. Но почему он сразу стал опасаться меня как человек, не уверенный в своих силах и в своем авторитете?
