Так. Куда же я зашла?
Шум толпы затих вдали, хотя колокола еще слышны. Ага, понятно: вот старый Дворец Механики, где мама вела семинары по изготовлению масок; значит, отсюда надо направо, чтобы обойти Дом Сирот. Я тороплюсь — и одновременно пытаюсь сохранить выдержку. Прохладная кожа, закрытые поры, как учили в Школе. Если свернуть сюда, то выйду к церкви, аккурат к боковому входу, что напротив хосписа. Маме и Мигуше все равно, пусть стоят у центрального, улыбаясь и кивая. Мне важно другое. А что именно? В двух словах не объяснишь, но это нечто большее, чем желание покрасоваться перед соседями. Соседи тут вообще ни при чем.
Стоп. Они что, передвинули Дом Сирот?! Теперь припоминаю: Габби и Фло обсуждали что-то в этом роде. Чем выше по склону, тем лучше дренаж. Переулок, однако, почти не изменился, разве что слегка уходит вниз. Придется сделать поправку, когда доберусь до Фермерского трактира. До чего же тревожно звонят колокола! Можно подумать, случился пожар, или враги напали на город. Это тоже часть испытания. Что ж, мы испытаний не боимся: в арсенале у нас специальные считалки, дыхательные упражнения и прочие полезные навыки, полученные за шесть семестров обучения в Школе Невест.
И тут колокольный звон обрывается. И переулок обрывается. И сердце у меня обрывается. Фермерского трактира нет.
— Это чушь, — говорю я холодно и твердо. — Крысы крысами, а общественные здания не двигают с места на место. В них проводят уборку и обрабатывают подвалы родентицидами.
Память подсказывает: это не Дом Сирот перенесли, а Дом Престарелых. Стариков убрали подальше от сырости, чтобы не мучил артрит, или что-то в этом роде. А Дом Сирот должен стоять на своем обычном месте.
На перекрестке, где я остановилась, сходятся пять переулков. Вокруг ни души. Ставни и двери закрыты наглухо.
— Ничего, — говорю я, мысленно повторяя считалку, чтобы утихомирить пульс. — Вернусь тем же путем, каким и пришла.
Однако за спиной разбегаются два переулка, и я хоть убей не помню, откуда вышла.
— Спокойно, Матильда. Церковь находится на вершине холма… — Голос начинает подло дрожать. Я делаю коротенькое дыхательное упражнение. — Выбери переулок, что идет в гору, и все будет хорошо.
Я трогаюсь в путь. Тишина, нарушаемая шорохом туфелек, действует на нервы хуже колокольного звона. Тишина — то есть все невесты уже в церкви. Правда, родственники будут еще долго подтягиваться… Об этом не надо думать. Надо шагать, дышать и считать.
