— Если честно, я пробовала и консервированную кровь, и кровь животных — все без толку, то же самое, что жить на хлебе и воде. Сил едва хватает, чтобы продолжать существование. Тем не менее некоторые питаются только так. Я для этого слишком большая эгоистка. Если уж я живу, то моя жизнь должна быть полной во всех отношениях. Оправдание у меня одно: я стараюсь выбирать тех, кто сам ищет смерти — стариков, больных, самоубийц. Это, разумеется, самообман. Допустим, я чувствую, что человек хочет умереть. Откуда мне, спрашивается, знать — вдруг это временное уныние из-за неудачи в любви? Может, он и не собирается бросаться с крыши? Наша жизнь была бы намного проще, если б с перерождением мы теряли способность отличать добро от зла. Видимо, поэтому наш дар и называют проклятием. Души остаются с нами.
— Но ведь у вас нет другого выбора.
— О нет, выбор есть всегда: самоуничтожение. Некоторые так и поступают. Задумывается об этом большинство — и все же стремление жить чаще всего побеждает. Что важнее — моя смерть или «их»? Моя, и к черту альтруизм. Вот девиз сильных духом. Или безнадежных эгоистов.
После минутного молчания она спросила:
— Я правильно поняла, что оборотни не занимаются каннибализмом?
— Вы хотите сказать, не едим ли мы людей? Строго говоря, оборотень-каннибал — это тот, кто ест других оборотней.
— Так вы не считаете себя людьми?
— У каждого по-разному. Лично я считаю себя наполовину человеком, наполовину волком. Кле… другие со мной не согласны. Оборотни, по их мнению, — это отдельный вид. Не подумайте, я не пытаюсь уйти от вопроса. Волкам из Стаи есть человеческое мясо запрещается. Да мы бы и не стали этого делать — незачем просто. Убитый человек так же утолит голод, как и убитый олень. Какой смысл в людоедстве?
— Неужели все так просто?
— К сожалению, нет. Помимо голода в нас живет охотничий инстинкт, и человек — скажу откровенно — более интересная добыча, чем любое из животных.
Глаза Кассандры заблестели.
— «Самая опасная дичь».[14]
Мне вдруг подумалось, что странно разговаривать о таких вещах с другой женщиной. Прогнав эту мысль, я продолжила:
— Вся загвоздка в том, что охотиться, не убивая, очень тяжело. Нет, такое возможно, но всегда рискуешь зайти слишком далеко. Оборотни, не входящие в Стаю, охотятся на людей и пожирают их. Соблазн чересчур велик, а контролировать себя пытаются немногие.
Подошел официант, предложил нам заказать десерт. Я хотела по привычке отказаться — всегда так поступаю, когда ем за одним столом с обычными женщинами, — но внезапно поняла, что сейчас нужды в том нет. Кассандре было безразлично, два куска я слопаю или три. Поэтому я попросила тирамису и кофе. Кассандра заказала тот же напиток. Официант уже собрался уходить, но она вытянула руку и взяла его за запястье.
