Американцы вместе с бельгийцами вытащили наружу двадцатилитровые канистры и расставили их на резком повороте дороги. Через несколько минут вся дорога была уже перекрыта внушительной баррикадой емкостей с горючим, подготовленных к подрыву при появлении немецких танков.
Но до этого не дошло. Танки так и не появились. Вместо этого они обогнули подножие горы и направились дальше на запад. Кучка защитников никак не могла поверить своему счастью. Неприятель не заметил их, и склад горючего оставался в безопасности.
После войны придумают легенду о том, что атака немецких танков все-таки состоялась, но стальные машины встали как вкопанные перед огромной стеной пламени. Эту легенду взяла на вооружение официальная история войны, принятая в США, и как минимум в двух фильмах, посвященных Арденнской битве, этот эпизод нашел весьма красочное воплощение.
Итак, Пейпер, оставаясь в неведении, что его солдаты только что пропустили склад, на котором могли бы захватить вполне достаточно топлива, чтобы добраться до Мааса и дальше, был поглощен подготовкой к битве за мост в Труа-Пон.
Названием Труа-Пон — «Три моста» — деревня была обязана двум находящимся в нем мостам через Сальм и одному — через Амблев. Автотрасса из Ставло проходила под железной дорогой, потом круто уходила на юг, по мосту через Амблев, оттуда — пару сотен метров шла по узкой долине, а после нее под прямым углом поворачивала на запад, по мосту через Сальм, и, наконец, приводила в основную часть деревни. Именно этой дорогой предстояло было овладеть, чтобы попасть на шоссе на Вербомон. Путь дальше на Маас был практически открыт. Пейпер не знал, что его ждут четыре американских солдата, которых звали Мак-Коллам, Холленбек, Баченен и Хиггинс.
В декабре 1944 года 51-й военно-инженерный батальон получил задачу нарубить леса для наведения мостов и прочих зимних нужд 1-й армии. Это была явно мирная задача, которую солдаты выполняли, днем сталкиваясь только с такими проблемами, как поломка оборудования или перебои с транспортом, а по вечерам — назначая свидания длинноволосым кудрявым бельгийским девушкам, цокавшим деревянными каблуками и проявлявшим подчас пугающее радушие к своим освободителям.
Это была хорошая жизнь вдалеке от тягот фронта, и вскоре каждый из солдат обзавелся подружкой, к которой ходил по вечерам, пряча под шинелью большой пакет, который торжественно разворачивали в доме под восхищенные вздохи всей семьи. Потом следовала долгая вечерняя беседа с бесконечными паузами из-за языкового барьера, изредка прерываемая выпусками новостей ВВС и стаканчиком-другим слабого бельгийского пива. Затем, наконец, родственники оставляли молодых людей наедине, а поутру солдаты лихорадочно торопились обратно в часть, чтобы успеть к началу очередного дня службы.
