Удивилась не только я. Оборотень смотрел на меня с изумлением и страхом:
- Ну ты даешь! Как ты их так быстро отрастила?
Можно подумать, у меня рога появились или дерево выросло посреди лба. Но не выдавать же "производственные секреты" первому встречному.
Я пожала плечами:
- Сама не знаю.
- Ты мысли читать умеешь?
- С чего вдруг?
- Ну, я только подумал, что у девушки все-таки должны быть длинные волосы... Обрезают лишь тогда, когда женщина совершила плохой поступок.
- Свои я сама отрезала! - рассердилась я. - Такая прическа, понимаешь?
Очевидно, Локша не понимал. Ну и бог с ним.
- Ты стала гораздо красивее. Такая ты мне еще больше нравишься.
Я фыркнула:
- Осчастливил! Кажется, ты и раньше имел на меня виды.
Но почувствовала, что краснею. Все-таки комплимент был приятен.
Кощей
Мысли о претенденте на мой трон не оставляли в покое. Не слишком верилось, что найдется кто-то, способный со мной справиться. Я не только силен физически, но считаюсь достаточно сильным магом. Однако не стоило относиться к этим сведениям беспечно. Если "родственничек" не самозванец, то может оказаться достаточно опасным. В его жилах течет кровь нашего рода, а слабаков среди предков сроду не бывало.
Я отдал приказ соглядатаям выслеживать всех, кто прибывает в княжество. Но убивать запретил. Хочу сам взглянуть на того, кто рискнул оспорить мои права. Враг мне нужен живым, чтобы убедиться, насколько он хитер и опасен. И главное, надо узнать, что именно ему известно. Шамаханская царица говорила, будто тот увлекается сочинениями сказителя Пушкина и судит о нашем мире по ним. Я усмехнулся: много же он там почерпнет. Слыхал я об этом рифмоплете. Сам-то он был маг слабенький, практически никакой, но вот нянька его обладала многими тайными знаниями, их ему и передала. Но даже она не знала всей правды.
Немного подумав, я распорядился привести колдунью Наину. Она много лет служила нашей семье верой и правдой и была довольно умна. Порой от нее можно было услышать дельный совет.
Слуги отправились за ведьмой, а я устроился напротив волшебного зеркала, размышляя о своем и время от времени поглядывая на зеркальную поверхность. Древняя фамильная реликвия могла дать какую-нибудь подсказку. Хотя порой смысл этих советов понять трудновато.
Внезапно поверхность зеркала пошла рябью, и появилось изображение какого-то парня. Я вгляделся внимательнее. Нет, не парня, а весьма странной девицы. Довольно молодая, худая, большеглазая и очень коротко стриженная. Эти обкромсанные волосы поразили меня больше всего. По нашим обычаям, так могли обстричь только преступницу либо гулящую бабу. Впрочем, на последнюю эта замухрышка явно не тянула.
