Морган как будто прочитала мои мысли:
— Франческа, когда вы нашли мисс Монктон, вы обратили внимание на кровоподтеки?
Набат забил в моей голове еще громче. Все видимые участки кожи Терри были в розовато-лиловых и серых пятнах; правда, врач на вскрытии имел возможность взглянуть на них поближе. Времени прошло мало, наверняка подробное вскрытие еще не произвели, только предварительный осмотр, при котором констатировали смерть. И разумеется, кровоподтеки бросались в глаза. Да, инспектор Дженис хитрее, чем я ее считала!
— Хотите сказать — как будто она упала? — Я тоже умею быть уклончивой.
— Ну да… Хотя… скорее, как будто кто-то недавно ее избил.
— Кто-то недавно ее избил? — Плохо, очень плохо!
— Наверняка мы, конечно, не знаем — да, Франческа? — Она снова оскалилась в улыбке, которую сама наверняка считала задушевной. — По крайней мере, я не знаю. При беглом осмотре создалось впечатление, что у нее ушибы на бедрах, предплечьях и сильный ушиб головы сбоку, произошедший от удара, достаточно сильного, чтобы оглушить ее. И еще у нее царапина на правом бедре.
Все хуже и хуже!
— Поэтому еще раз спрашиваю: вы часто дрались?
— А я еще раз отвечаю: нет! Ссорились — да, часто. Но драться мы не дрались — никогда!
— А ваши ссоры… были по своей природе эмоциональными?
Я вздохнула:
— Да с кем там особенно ссориться? С Невом? С Фитилем? Вы, наверное, шутите. Мы жили по своим правилам и более-менее поддерживали мир.
Но думала я кое о чем другом. Как оказалось, Дженис тоже.
— Расскажите, как она была одета, когда вы нашли ее. Вам ее гардероб не показался необычным?
Я призналась, что одежда Терри слегка обеспокоила меня.
— Вот и меня тоже, — кивнула Дженис. — Джинсы и футболка. Никакого нижнего белья. Она обычно так и ходила без трусов?
— Откуда мне знать? — возмутилась я. — Лифчик она не носила никогда — ей незачем было. А царапина на бедре… Глубокая?
— Да, определенно; в ранке мы нашли несколько заноз. Судмедэксперт установит их происхождение. Приводила ли она когда-либо в дом мужчин?
Последний вопрос снова оказался очень неожиданным и коварным. Я понимала, на что намекает инспектор, но мне казалось, что она ошибается.
— Она не приводила с собой никого, ни мужчин, ни женщин. Если она и занималась проституцией, то работала далеко от нас, в другой части города. Я никогда не замечала никаких признаков.
Дженис оставила неприятную тему и суровый тон и снова заговорила примирительно:
— Если можно, расскажите, пожалуйста, о собачьем поводке. Собака принадлежит вашему другу, которого вы называете Фитилем, верно?
