"...И имя Ему, избраннику Единого, положено: Эрихью.
И имя Ей, избраннице Единого, положено: Аризия..."
Звонкие молодые голоса, беспечный смех совсем рядом в коридоре вернули Суламифь от аскетично переплетённого манускрипта - к действительности. Машинально припоминалось: приближаются друзья, келья не заперта ни засовом, ни силовым полем. В дверь уже деликатно поскреблись, затем толкнули снаружи; ввалился хохочущий брат Миста, следом сестра Иммер, тоже веселящаяся от души.
- День добрый, Вайрика, - выпалила эта последняя, притворяя дверь и всё ещё давясь смехом.
- Святая Аризия да пребудет с тобою, о первый меч ордена. - Миста вмиг, непостижимым усилием, сделался серьёзен и даже высокопарен.
- Миста! - одёрнула Иммер. - Победа эта не из тех, какими похваляются. Вайрика, бедняжка, три дня сама не своя ходила.
- Ты не обидел меня. - Суламифь поспешила улыбнуться смущённому парню. - Рада вас видеть.
Щедрым жестом она пригласила друзей; Миста устроился за столом рядом, Иммер - на ложе.
- Что же, Миста: матушка с миром пропустила тебя в свой удел? - Самый вид закадычного приятеля Эрихью и Суламифи располагал к дурачеству - почти всегда. - Или, не приведи Единый, довелось сражение выдержать?
Миста беспечно махнул рукой.
- В монастыре эрихьюанцев матушка. Кстати, новая байка про Её Преподобие; не слышала ещё, Вайрика? Будто идёт по монастырю аризианок девчонка-послушница. Вечер тёмный, подвал, самое время и место - для призраков. Откуда ни возьмись, из-за угла - скелет в сутане! Девчонка - в крик, девчонка - в визг, девчонка - в амулет мёртвой хваткой! "Святая Аризия, спаси-сохрани-помилуй!.." А скелет её за грудки цоп: "Чего ты орёшь, дура? Я матушка Бариола!.."
Чем угодно - даже честью конфедерата - могла бы поклясться Суламифь, что сестре Иммер байка эта уже была пересказана, тут же в коридоре. Однако и теперь та ничком упала на ложе, закатившись смехом. Порою - отвлекшись от раздумий учёных либо от безнадёжных мыслей об Одольдо - оказывалась Иммер просто молоденькой хохотушкой, гораздой на шалости.
Рассмеялась, впрочем, и Суламифь: остроте, злободневности.
- Пусть и преувеличение, но неплохо придумано, - оценила весело.
- Где ж - преувеличение? - Миста подмигнул, хотя голос дрожал наигранной обидой. - Матушку вашу уж из-за копья не видать! Подтверди, Иммер!
Иммер, согнувшись вдвое, фыркала и утирала слёзы, не в силах что-либо подтвердить или опровергнуть. Вдруг посерьёзнев, Миста пытливо взглянул на землянку.
