- Свет... подобный тому, что от Пророков исходил, - молвил он зачарованно. - Ты - святая, Вайрика?
- Я - Человек. - С особенной гордостью выпрямилась в седле землянка; и понял Эрихью, что слово "человек" прозвучало с заглавной буквы. - Как это просто - и как много. Трудно быть Человеком; нужно быть Человеком. Храни тебя Единый, Хью.
Почти и не повела она поводьями, но единорог сорвался с места и помчался в закат, весь в ореоле золотой пыли от истоптанных листьев.
Закрыв медальон, Эрихью надел его, спрятав под кольчугу и под рубаху. К сердцу ближе.
- Всё ли понятно тебе?
- Не извольте сумлеваться, Ваше Преподобие. Сработаем в охотку. Как Эрихью свят - порешим!
Пряча брезгливость, изучала Бариола нагло рассевшегося перед нею детинушку. Косая сажень в плечах, с роду-веку не чёсаная бородища по самые глаза, ухмылка от уха до уха, страхолюдный нож за поясом. Разбойничек с большой дороги, душегубских дел мастер! и вовсю пользуется безнаказанностью, подлец! С такими-то приходится нынче иметь дело, прости Единый!
- Добро. Ступай, да не болтай попусту! - бросила Бариола сквозь сжатые зубы. - Помни же, на дороге в лесных владениях эркассаров Бриннских!
Поглаживая почти нежно увесистый кошель с аризианским золотом, верзила атаман затопал к выходу. Бариола залпом допила то, что оставалось в её кружке; едва сдержала тошноту. И эль - пойло пойлом, и кабак - притон притоном. Как раз под стать заключённой ею сделке: дёшево и грязно.
Одно облегчение: посетителей всего ничего, и каждый собою занят, и нелюдим-хозяин славится плохой памятью на лица. Некому любопытствовать, что же позабыла глава аризианского ордена в подобной дыре.
Не то чтобы всерьёз она верила в способность Айгью Живодёра со всем его сбродом "порешить" ведьму. Мелкая сошка. Даже не "Призрак Лимы" из Тимильского леса, - там, откуда Вайрика фер Ламбет, такими закусывают без хлеба-соли. Но чем Тьма не шутит: во всяком случае, лишний раз попортят ей крови. А буде достанет ей глупости оружьем колдовским обороняться - лишние свидетели появятся. Если только выживут.
Но до чего довела чернокнижница проклятая. Лесной душегуб распивает дрянной эль в компании матушки настоятельницы - и в ус не дует, да ещё мзду за труды требует. И раскошелилась, хотя итог сих "трудов праведных" - у Пророков на коленях. Во время оно была б Живодёру от неё одна плата: верёвка на шею, без суда, без покаяния.
