- Пройдёмся и мы, сын мой.
Лёгким кивком Бариола указала на любопытствующую братию, и ещё одним движением головы - в аллею монастырского сада. Ничего не оставалось, кроме как последовать за матушкой.
- Чем привлёк вас, преподобная мать, столь ничтожный собеседник, как я? - начал разговор Эрихью, когда лишние глаза и уши скрылись из вида.
- С кем ещё поговорить в стенах сей обители в отсутствие настоятеля? - Тон Бариолы был необычайно (и неприятно) мягок. - С кем ещё обсудить дела нашей Церкви Святой? Ты, дитя моё, и в Писании, и в дипломатии сведущ. Помимо того... - И - вовсе вкрадчиво: - Ведомо мне, что, невзирая на юные твои годы, батюшка во всём на тебя полагается. И становишься ты - вторым лицом в ордене после него. Не так ли?
- О том судить не мне, - отозвался Эрихью уклончиво.
- Но всё ж? В срок, Единым предначертанный, ты можешь стать в ордене - первым лицом. Я даже назвала бы тебя, сын мой, наиболее вероятным преемником Его Преподобия.
- На всё воля святого Эрихью, матушка. И в назначенный Свыше час отец Одольдо объявит волю сию нам, недостойным.
Возложив руку на амулет, юноша потупил взор. Отчасти из благочестия, отчасти - дабы собраться с мыслями. Что за новую игру затеяла хитроумная матушка? До сего дня судьба брата Эрихью, в миру фер Барнела, заботила её, как среди новой весны - прошлогодние листья.
Может, решилась она избыть ненасытимую свою, застарелую ревность испытанным способом - отравой в кубок неверному? И союзника ищет - в его честолюбии?
Смешно, и нелепо, и грустно.
- Сын мой, - всё мурлыкала меж тем Бариола: туран, разомлевший на солнышке - но цепко следящий за скачущей поблизости птахой. (Ох, не на того елей расточаешь, карга, из ума выжившая!) - Святой Эрихью, как никто, видит и ум твой, и учёность, и доблесть, и многие иные добродетели. Способен ты верно служить заветам Пророка: недаром ты носишь имя Его. Но... - Безо всякого предупреждения елей вдруг прорезался сталью. - Берегись, сын мой: ещё шаг - и сорвёшься в бездну без возврата, и потеряешь - не только расположение всей Церкви, но благословение самого Пророка... самого Единого! Из-за одной лишь пагубной страсти... Разумеешь, о чём я?
- Вайрика?!
Не успел спохватиться - имя вырвалось вслух. Как сбитый влёт, застыл у самой ограды.
- Истинно так. - Нескрываемое довольство признанием. - Ведаешь ты, что прелюбодеянье само по себе - грех непростительный для солдата Веры, во имя служения Единому принявшего обет безбрачия. Но - низменная связь с еретичкой и чернокнижницей, с исчадием Тьмы?!
