— Ну ты даешь, — удивился Марк. — Или только дача, или не пиши мне никогда. Красиво сказал?
— Ты можешь изменить свое решение, — предупредила Настя.
— Все может быть. Ну так как? В принципе я могу перезвонить и на неделе.
— Нет, — закричала Настя истошно, — нет, собирайся, я за тобой заеду.
По дороге к Марку она разбила фару своей «девятки» и бампер вонючего зазевавшегося «Запорожца». Это были пустяки. Просто от скорости поездки зависела мечта.
Марк был слегка пьян и не в меру весел. Он хватал Настю за ногу и мешал рулить. Дорога, к счастью, была безопасной. Пустынной и прямой, как палка колбасы. Настя предвкушала и закусывала губу. Она уже не потела. Только запах ожидания будоражил Марка.
— Где кровать? — спросил он, едва переступив порог дачи.
— Наверху, — сказала Настя и стала стягивать колготы. Первым делом нужно показать ноги.
Марк оценил ее жест и сказал:
— Давай помогу.
Он рванул резинку на себя, и Настя повалилась на пол. Марк не спешил ее поднимать. Он медленно расстегивал брюки. Настя прикрыла глаза. От ужаса, от любви и от Марка. Она жалобно пискнула:
— Но почему на полу? Двадцать метров до кровати, а?
— Эти двадцать метров мы будем осваивать только таким способом.
Расставание с девственностью было не кровавым, но ужасно болезненным. Настя вопила и стучала ногами. Марк хмуро улыбался.
— Ну, ты хоть рад мне? — простонала Настя.
— Чему радоваться? Столько возни и никакого удовольствия. — Марк старался быть дружелюбным. Для этого ему нужно было освежить алкоголь в желудке. — Давай выпьем, Настя, — предложил он.
— А если — дети? — Она коснулась рукой его плеча и жалобно заглянула в глаза.
— Только дача. Дети и женитьба отменяются.
— Хорошо, — кивнула Настя, — жаль, что это для тебя не подарок.
Марк удивленно поднял брови:
— Что?
— Ну, невинность. Я же ее для кого-то хранила, — она вздохнула.
Марку было и смешно, и грустно.
— Иди сюда, моя девочка. Моя сладкая. Моя хорошая. Подарок мой, — он гладил ее по груди и бессовестно облизывал ухо. Ухо опьянело.
— Может быть, на кровать? — тихо спросила Настя.
— Нет, — рявкнул Марк, — до кровати осталось девятнадцать метров.
— А столько сумеешь? — она смотрела влюбленно и покорно.
— Будем стараться. До пятницы — свободен!
— Это из мультфильма о Винни-Пухе, да? — Радость узнавания у Насти всегда была большой и искренней.
— Да, — звонко ответил Марк, целуя ее в живот.
Сначала Настина покорность и влюбленность раздражали Марка. «Сначала» длилось так долго, что он успел привыкнуть и втянуться. Она была «всегда готова». В любое время дня и ночи. По первому требованию. Машина — на выезд. Это умиляло. Потом радовало. Потом начало волновать. Их постель из вялотекущей борьбы превратилась в припев. Песня получалась только с Като. Но припев был тоже очень ничего. Звонкий. Мелодичный. Марк стал называть ее по фамилии. И присвоил ей звание — «гвардии сержант». Настя гордилась и стремилась попасть в его шутки. Получалось плохо. Марк всегда смеялся один. Настя вдогонку. Уже дома. С папой и с мамой. Она стала слегка походить на сумасшедшую. Бабушка Софа грозила пальчиком: «Нехорошо, деточка». С Марком — нехорошо? С кем тогда? Ничего не слышу, ничего не вижу, я люблю тебя, Марк.
