— Пап, ты только не сердись. Мы с Саней подрядились на вокзале вагоны разгружать. Понимаешь, ему деньги нужны. У него одежды никакой нет и бабушке надо посылать.
— Ну а ты-то тут при чем?! — не сдержавшись, раскричался Петр Ефимыч.
— При том, что грузчики — народ грубый, чужаков не любят. И нечего на меня кричать, я уже не маленький!
Петр Ефимыч повернулся и ушел к себе в кабинет. Спустя короткое время он сказал Вадиму.
— Пойдете завтра по этому адресу. Будете работать подсобными рабочими в ресторане. Там работа легче и зарплата больше.
Саня приоделся, стал отсылать часть денег бабушке; Вадим же тратил свои на совместные походы в музеи, театры и на девушек.
На зимние и летние каникулы Саня уезжал в Свирицу. Вадим скучал по Свири, но чересчур докучать другу своим присутствием не хотел. Он знал, что Саню там ждала Вера, и с бабушкой Марфой ему надо было общаться побольше. Саня настаивал, чтобы Вадим ехал с ним. Поначалу они рассчитывали уговорить Евдокию Федоровну навестить вместе с ними родной поселок.
Бабушка Дуся хворала и таяла день ото дня. Она так и не смогла приноровиться к жизни в городе и тяготилась ею. Дочь и внук были к ней внимательны, но все равно она чувствовала себя ненужной, бесполезной. У нее всегда был свой дом, хозяйство, она привыкла жить в заботе о семье, потом о муже, готовилась к приезду детей и внуков; теперь же она часами просиживала неподвижно перед телевизором и, вероятно, его не смотрела. Самым любимым ее занятием стало рассматривать свой старый альбом с фотографиями. Чаще всего Вадим так ее и заставал — с альбомом на коленях, ушедшую в воспоминания.
Сначала она как будто обрадовалась предложению Вадима поехать в Свирицу и пожить в доме у Сани, но, подумав, отказалась.
— Ты сам посуди, Вадя, — сказала она, — пойду я к своему дому, а он уже не мой. Нет, лучше мне этого не видеть.
Иногда по утрам она просыпалась в слезах. На вопрос, что ей приснилось, отвечала, что видела всех своих деток маленькими.
— Зачем же расстраиваться, мама? — пыталась утешить ее Лариса. — Все живы, здоровы. Радоваться надо.
— Так ведь тогда вы все мои были, все за мной по пятам ходили и за юбку дергали. А я еще серчала: «Да отвяжитесь вы, пострелята, покоя от вас нет!» А теперь скучаю по малышкам своим.
Она умерла летом, в конце августа, пережив дедушку всего на год. Хоронить ее повезли в Загубье, там же покоился дедушка и все их родственники. Вадим провел несколько дней в Свирице с Саней и мамой, потом они все вместе вернулись в Ленинград. Смерть бабушки он переживал тяжело, так же, как и деда, и поддержка Сани была ему необходима. Веру он видел мельком, от встречи с ней запомнил лишь пожатие маленькой руки, едва уловимый аромат лесных цветов на щеке и слова соболезнования.
