Британцы не знали, что целью немцев была совсем не "Куин Мэри" (о выходе которой на "Гнейзенау" и не было известно). Сразу после отражения налета, немецкая эскадра изменила курс, повернув к югу, и не снижая скорости, успела проскочить буквально под носом у англичан - много позже, сличая штурманские прокладки на карте, пришли к выводу, что расстояние составило меньше пятидесяти миль, на немецких кораблях уже принимали сигналы британских радаров - но дистанция была еще слишком велика, чтобы это излучение, отразившись от немецкой стали, вернулось на антенны англичан с достаточной силой. И британцы мчались в океан - а немцы удалялись от них, по широкой дуге огибая Ирландию с запада, так продолжалось всю ночь и утро, лишь после полудня 4 октября, "Гнейзенау" и "Зейдлиц" были снова обнаружены и опознаны авиаразведкой. Немцы находились на широте Дублина и меридиане Рейкъявика, 54 северной, 20 западной. И портилась погода, с запада на Ирландию надвигался циклон, причем немцы оказывались ближе к его южному краю, а их преследователи - к северному, больше шестисот миль на северо-запад, и догоняя, увязли бы в шторме, потеряв скорость.
Авиация делала что могла. Торпедоносцы Берегового Командования уже не доставали, но разведчики, В-17 и "Галифаксы" висели над немецкой эскадрой, пытались даже бомбить, но с большой высоты и горизонтального полета попасть в корабль на ходу было нельзя. И не было надежды на один удачный лаки-шот, как "Бисмарку" два с половиной года назад, в этих же самых водах. Надо было задержать врага, нанести ему хотя бы повреждение, как собаки останавливают кабана, чтобы подоспевшие охотники нанесли решающий удар.
В море уже находилась эскадра, какую сумели спешно собрать в базах южной и юго-западной Англии. Линейный крейсер "Ринаун", который в сороковом году у берегов Норвегии сумел один обратить в бегство "Гнейзенау" и "Шарнхорст" - в молодости это был хороший корабль, лишь чуть не успевший к Ютланду, шесть пятнадцатидюймовых пушек, таких же как на линкорах "Рамилиез" и "Уорспайт", но слабая броня, все же он не предназначался для сражения сила на силу, скорее для налетов, ударь и беги. Когда-то он мог развивать тридцать узлов, но двадцать лет службы для корабля это возраст, машины были изношены, а немецкая бомба, четыре месяца назад взорвавшаяся под килем, едва не переломила ему хребет, на верфи укрепили склепали заново набор корпуса, но все равно развивать полный ход, особенно на волне, категорически не рекомендовалось. Авианосец "Фьюриез" ("Яростный"), тоже музейный экспонат, в хорошем смысле слова - был рожден на верфи не авианосцем, а линейным крейсером, проекта сверх-"Ринаун", броня еще тоньше, скорость больше, и пушек всего четыре ствола, зато восемнадцатидюймовки, такой калибр в то время имели торпеды. Но в исходном виде практически не служил, а сразу подвергался перестройке, никто не знал, как должен выглядеть авианесущий корабль, все делали наощупь, целых четыре полных переделки, когда сносили орудийные башни, надстройки, трубы, зато делали ангар и полетную палубу, "Фюьриез", вместе с похожими на него "Корейджесом" и "Глориесом", заслужили в британском флоте кличку "плавучие гаражи" за характерный облик. Он уступал современным авианосцам, прежде всего в числе авиагруппы, сорок самолетов при водоизмещении двадцать семь тысяч тонн, это мало. В молодости он мог держать ход тридцать узлов, теперь же корпус и машины его были изношены еще больше, чем у "Ринауна", так что и двадцать шесть были бы для него хорошим результатом. Ну и легкие крейсера "Ливерпуль" и "Бирмингем", не путать с американским "однофамильцем", потопленным у африканских берегов - а в общем, с ним схожие, десять тысяч тонн водоизмещения и дюжина шестидюймовок. И всего два эсминца, "Пенн" и "Петард", но совсем новые, год как с верфи.
