Я вновь перевёл взгляд на караван. Уже почти рассвело, и мне хорошо удалось рассмотреть его. Помимо перечисленных транспортных средств у работорговцев было не меньше пяти пулемётов, а машины скорее напоминали крепости на колёсах. Людей практически не было видно, но я всё равно насчитал восемь человек. Скольких я не увидел, не хотелось даже считать. В нашем же распоряжении помимо команды двенадцать мужиков. Оставалось только надеяться, что винтовки в руках они держат не просто так.
— Принёс! — глухо крикнул с земли помощник старосты.
— Антон, отдай свою винтовку Дереку, — приказала Капитан. — Дерек, когда стрелять знаешь. Уважаемый Зош, Авер, за мной.
Мы спустились со стены. Белый флаг (пожелтевшая от времени драная простыня) достался мне. Я сложил её вчетверо и, подняв над головой, первым вышел из приоткрытых ворот. Поджилки у меня потряхивало, но я надеялся, что скорее от возбуждения, чем от страха.
Увидев нас, работорговцы тоже решили остановиться, что немного меня успокоило. Всё-таки, если остановились, значит, есть шанс, что стрелять по нам начнут только после разговора. А какой я был замечательной мишенью с этой чёртовой тряпкой…
— Стоять, — коротко приказала шеф, когда мы отдалились от хутора на двести шагов. — Ждём.
Ждать пришлось недолго. От каравана, расположенного в трёх-четырёх сотнях шагов от нас, отделились три всадника, и уже через пару минут я смог рассмотреть лица работорговцев. Так вот, Хаз с напарником выглядели вполне обыденно. По крайней мере, у них не было пирсинга из отточенных костей, причём, я готов поклясться, что они когда-то принадлежали людям. Высушенные головы, прицепленные к сёдлам, жуткая вязь татуировок, прокрывающая лица, подпиленные и выкрашенные в красный цвет зубы, щерящиеся в жутких ухмылках.
Я сглотнул слюну и, опустив руки, стиснул простыню в руках. Не знаю почему, но я понял, что эти твари не только торгуют людьми и, вероятно, не просто их едят. Во мне вскипела ненависть. Чёрная, всепоглощающая, бесконечная. Ушёл страх, исчезла надежда. Я впервые понял, что Капитан была права, говоря, что я могу убить человека. Хотя, можно ли считать этих тварей людьми?
Работорговцы остановили коней в десятке шагов от нас. Центральный всадник спешился и сделал ещё пару шагов в нашу сторону.
— Вы умные люди, — невнятно сказал он, теребя кость, торчащую из нижней губы. — Это куда лучше, идти на соглашение. Нам тоже не хочется тратить людей и пули. Сколько вы нам дадите, чтобы мы ушли?
