Но я тогда не предполагал, насколько.
Мясо к обеду надо подавать только свежее. Кашу мы не будем. Где яйца и масло на завтрак? Ах, у вас ещё и свежего хлеба нет? Нет, сухари мы не будем. Где свежие овощи? Я не буду жрать сушёную картошку. И морковку тоже. Где кофе? Почему только чай? Почему к обеду не подали бокал вина? Хочу свежего молока.
Мне надо отдельную каюту! Каюту, а не вонючий склад! Почему кровать такая твёрдая?! Одеяло тонкое! Подушка твёрдая! Пол холодный! Где моя ванна? Почему нет тапочек? Где мой халат?
Я выругался и принялся тереть голову с утроенной силой. Эти засранки меня-то достали за последние три дня, а чего уж говорить об Эмене, которая ежедневно получала выговоры за «отвратительные обеды, которые можно подавать только свиньям»? В общем, жизнь у нас стала не сахар.
— Чего ругаешься? — раздался рядом хрипловатый женский голос.
Я вздрогнул. Осторожно плеснул в лицо воду, наплевав на то, что в ней уже мылись, и выглянул из бадьи.
Оправдались самые наихудшие мои опасения. В одном коротком халате, не особо скрывающем колыхающиеся, как желе, «прелести», в дверях ванной стояла самая старшая наша пассажирка (как их всех звали, я вообще не хотел запоминать).
— В… в глаз пена попала, — заикнувшись, сказал я.
— Хочешь, помогу тебе её вымыть? Или потереть тебе спинку?
— Я уже помылся, — скороговоркой произнёс я, не зная, что делать. Сидеть в ванной дальше? Чёрт, не хочу я, чтобы эта коровятина на меня пялилась! Но ведь она может это неправильно истолковать. Встать и сваливать? Так она и это может понять неправильно!
Но пассажирка решила всё за меня. Она распахнула халат и шагнула к бадье.
— Я знаю, тебе нравятся зрелые женщины, — сказала она при этом.
Вот уж не знаю, как я выпрыгнул из бадьи и увернулся от её объятий (наверное, сколький от мыла был), но мне даже почти удалось опрокинуть на себя ведро воды (вылил я его себе куда-то в область поясницы) и, закутавшись в полотенце, рвануть к выходу, неся мокрые вещи подмышкой. Выскочив из двери, я столкнулся с Крогом.
— О, а я-то думал, что тебя опять час ждать придётся, — обрадовано пробурчал механик. — Погоди, а ты чего весь в пене?
— Беги! — прошипел я и рванул дальше по коридору.
Но Крог, кажется, меня не понял. Он пожал плечами и шагнул в ванну.
Через полчаса он зашёл ко мне на склад и уселся рядом на гамак, вытирая полотенцем мокрые волосы. Я сунул ему сигареты.
— А вообще, знаешь, неплохо, — сказал механик, глубоко затягиваясь. — И, главное, неожиданно. Молодой ты ещё.
