Что же касается денежного капитала, то юная княгиня предпочла отказаться от расчетливости, свойственной ее отцу, и повела себя так, как могли позволить себе лишь наиболее широкие русские натуры, обладатели определенного состояния.
С самого начала царица назначила на содержание Екатерины годовую «сумму в тридцать тысяч рублей». Этих денег скоро не стало. К тому же: «У меня было тогда не более двенадцати-тринадцати тысяч долга». Только и всего! Куда же уходили эти значительные суммы? Выяснилось, что на «безобидные» подарки друзьям, придворным лицам. Эти жесты совершались с дальним прицелом. Многие из них достигали цели. Ряды шпионов и доносчиков редели. Кое-кто переходил в лагерь доброжелателей. Кроме того, юная Екатерина научилась хранить тайны. «Эта система приобрела ко мне доверие и уважение многих лиц; я узнавала через это много полезного для знания, и перед моими глазами обнаружились многие характеры, которые я без этого никогда бы не узнала».
С весны 1745 года начались приготовления к свадьбе. Молодые стали чаще встречаться, мило беседовать о пустяках. Внешняя любезность, однако, не мешала росту внутренней неприязни. Екатерина писала: «Вообще ничьи умы никогда нe были так мало схожи, как наши. Не было никакого сходства также у нас во вкусах, в нашем образе мыслей и в нашем мировоззрении, так что мы никогда ни в чем не сходились; разве только иногда я соглашалась с ним из снисходительности, чтобы ему не прекословить». Но это нисколько не могло расстроить свадьбу, как и все остальное, во что уверовала юная княгиня. В сознании Екатерины начал складываться четкий жизненный план, который она последовательно осуществляла, не останавливаясь и не пасуя перед трудностями.
Свадьба состоялась в Петербурге 21 августа. Их обвенчал епископ Новгородский в церкви Казанской Божьей матери. Торжества по этому случаю продолжались десять дней. Правда, вскоре под сводами дворца неожиданно стали витать слухи, что Екатерина неравнодушна к некоторым красавцам, среди которых был и камердшеф великого князя Андрей Чернышев. Впрочем, дело, которое не стоит и выеденного яйца. Сие решалось просто. Андрея Чернышева немного «потрясли» в Тайной канцелярии, а затем вместе с двумя двоюродными братьями направили в Оренбург. Вскоре императрица перестала получать необходимые ей сведения о поведении молодых, особенно Екатерины. Симпатии? Это тем более тревожно и недопустимо. Шахматная доска явно застоялась. Пора переставлять фигуры. Елизавета сделала это неожиданно. Состав так называемого «малого двора» был несколько изменен. Сделан и «ход конем». Императрица назначила свою даму Чоглокову обер-гофмейстериной при Екатерине. «Чоглокова, — замечает Екатерина, — слыла за самую злую и капризную женщину при дворе». Но зато Елизавета могла смело положиться на нее. Чоглокова, вечно беременная женщина, обладала «тонким нюхом» и верно служила Елизавете Петровне. Этот «сюрприз» стал ударом для Екатерины. Впрочем, к этому времени она накопила некоторый опыт в извлечении выгоды из общения с врагами. Чоглокова представляла в этом смысле определенный интерес. Она «знала всю скандальную хронику всех семей Российского дома, начиная от Петра Великого и даже раньше», Для Екатерины это важно: «От нее-то я и узнала связь всех семейств между собою, их родство до второго или третьего поколения, множество анекдотов, которыми не мешает иногда воспользоваться при случае тому, кто сумеет извлечь из этого себе выгоду».
