Василий свесил с кровати ноги, укутался в одеяло и продолжал дремать сидя. Оделся только тогда, когда все ушли умываться.
Накануне, на исходе дня, в темноте и тишине хорошо думалось, и сон пришел только под утро. Не давала покоя мысль: почему некоторые дома, богато украшенные фантазией архитектора, не производят того впечатления, как дома, кои просты в своем убранстве, подобно одежде крестьянки? В чем секрет красоты? Отчего сие чувство зависимо? Только ли мне так кажется, размышлял Василий, что палаты князя Гагарина на Тверской[1] — это нежный цветок, на который не устаешь смотреть, забывая о том, что есть дворцы побогаче? А дом дьяка Волкова у Красных ворот[2]! Конечно, трудно ему тягаться с дворцом князя Голицына, что в Охотном ряду, у коего крыша золоченая и узоров поболее, но есть в нем своя красивость, пленяющая взор и сердце.
Василий много раз пробовал мысленно и в набросках на клочках бумаги переносить архитектурные убранства с дорогих дворцов на здания более скромные, которые непонятно чем впечатляли его. Получалось нечто безобразное, и это лишний раз убеждало его, что у красоты есть свои законы, что дело не в «позолоте».
С шести до семи утра в учебных горницах шло, как всегда, приготовление уроков. Василий на сей раз был занят другим. Все необходимое он сделал вчера, в свободные часы, когда в университетском саду обычно начинается гвалт: игры в кегли, в свайку, в мячи. Баженов редко принимал в этом участие. Был замкнут, предпочитал уединение.
Баженов был жаден до знаний. Он дорожил каждой минутой, использовал часы отдыха для изучения древних и новых языков. Именно для этого он и был определен на последний, четвертый, курс гимназии. Свободные дни использовал для дела. «Любимое было его упражнение, вместо забавы, срисовывать здания, церкви и надгробные памятники по разным монастырям», — писал Е. Болховитинов, первый биограф Баженова.
…Василий вабился в угол комнаты, вырвал из тетради листы с рисунками, разложил на столе своеобразный пасьянс. Его интересовали законы композиции. Перекладывая рисунки, подставляя одно здание к другому и находя нужные пропорции, Баженов пытался создать ансамбль. Вначале он руководствовался в этом лишь чувством, интуицией, восприятием красоты. Но, когда архитектурный пасьянс начинал «звучать», Василий приступал к анализу, выводил закономерность, делал замеры зданий, составлял схемы. Это стало одним из его любимых занятий. Этому Василий посвящал многие часы.
