В контору Ленька и Мишка не вошли, а ворвались, раскрасневшиеся, сияющие, как именинники.
Сергей Петрович и Харламыч уже были здесь. Они сидели у председательского стола, а сам Василий Павлович ходил взад-вперед по комнате.
Увидев его, ребята сразу присмирели. Председатель был совсем не такой, как вчера на озере. Если тогда он то и дело смеялся и шутил, то теперь лицо его было почти сурово. Нет, не сурово, а очень напряжено. Щеки Василия Павловича обтягивал теплый шерстяной платок.
— Значит, не согласен, Харламыч? — сказал председатель неузнаваемо изменившимся голосом. Язык у него сделался словно шубным и ворочался с трудом.
У председателя было фронтовое ранение в челюсть. С тех пор прошло много лет, но стоило только немного простыть, как щеку разносило опухолью, а зубы начинали отчаянно болеть. Вчера, на озере, продуло — и вот, пожалуйста, утром разбарабанило все лицо.
Мишка и Ленька ничего не знали о застарелой болезни Василия Павловича, и потому перемена в облике председателя особенно поразила их.
— С полным бы моим удовольствием, Василь Палыч, — торопливо и угодливо заговорил в ответ на его слова Харламыч. — Да не могу, не по моим стариковским силенкам такое дело. Увольте…
— Так ведь ничего тяжелого в этом поручении нет, — продолжал настаивать председатель. — Твоя задача, Харламыч, будет только в том, чтоб показать, на каких озерах и где в первую очередь проруби долбить. Тебя самого никто не заставляет ломиком орудовать. Опыт твой только нужен, рыбацкое чутье, совет добрый.
— Знамо дело, знамо, — закивал Харламыч. — Только все одно, не сдюжить мне по озерам шастать.
— Лошадь в колхозе всегда найдется. Не пешком же будешь ходить.
— Э-э, нет! От озера до озера доедешь, а по озерам, по снегу на коне не пробьешься. Там одна выручка — лыжи. А на лыжах бродить, говорю, мне не по годам. Вчера вон попробовал, так спина отвалилась… Будто волки грызут, с неделю теперь, гляди, буду мучиться, — затараторил старик.
Председатель подождал, пока он выговорится. Еще раз попытался уломать несговорчивого Харламыча; решил подействовать па его самолюбие.
— В селе ведь нет более опытного рыбака, чем ты. Тебе все озера с детства знакомы как свои пять пальцев.
Но старик не поддался и тут. Он отмахнулся от похвалы, как от назойливой мухи.
— Было дело, было! Когда-то и я считался рыбаком, а теперь навсегда отрыбачил. Одряхлел, дорогу-то на половину озер запамятовал…
— Значит, не поможешь? Нечего надеяться? — нахмурившись, спросил председатель.
