— Нынче проповедуешь ты, — вскричала Ина, — ты, которая знает все лучше, чем все другие люди на свете, точь-в-точь как мама! Нельзя даже погоревать в мире и покое!
— Ладно! Горюй! У тебя ведь монополия на это. Вот тебе носовой платок. Ина! Подумай. Это так просто: мама должна была все делать сама, она вечно успевала раньше других и ни на кого не полагалась. Все так и было.
— Разумеется, полагалась, — ответила Ина.
— О чем ты?
— Она полагалась на то, что мы оставим ее в мире и покое.
— Это было прекрасно, — сказала Ада. — Замечательно! А мы и предоставили ей быть в мире и покое! Это лучшее, что ты сказала за долгое время.
— Ты в самом деле так думаешь?
— Да, я так думаю. Ина, дорогая, нельзя ли нам пойти и лечь спать?
— Иди одна, я еще останусь ненадолго.
— А ты не забудешь погасить свечи?
— Весело! — заметила Ина. — Это я опять узнаю. Да-да! Погашу когда погашу, потом, позднее.
В ту ночь на вилле двух сестер-старушек случилось нечто странное. Одна из них влезла на лестницу, чтобы разрисовать потолок в ванной, рухнула вниз и сломала руку, а также несколько ребер. Две свечи так и горели на полке в ванной. Но самое примечательное было то, что бедная женщина была в прекрасном настроении после такого несчастья, попросту возбуждена. Должно быть, она испытала шок.
Туве Янссон
Заросли белых кувшинок
Они сняли этот летний домик большей частью из-за того, что он располагался рядом с зарослями белых кувшинок, и говорили, что их отпуск совпал как раз с порой цветения кувшинок. Ко всему прочему, если самим оплатить дрова, можно было пользоваться маленькой банькой. Вокруг домика плотной темно-зеленой стеной, отгородясь от всего мира, стояли ели. Никто бы не поверил, что автобусная трасса проходит здесь совсем близко, всего лишь на расстоянии брошенного камня. То было первое лето, которое они проводили вместе.
Кати никогда не встречалась с мамой Бертиля, только видела ее фотографии, которые он сам снимал, и восхищалась ее благородным профилем и седыми волосами. Он уверял, что мама ничего не имеет против их свободных отношений.
«Кати, — говорил он, — мой котенок, она очень современна и даже выглядит моложе своих лет! Ты сама увидишь!»
За неделю до того, как им переехать, мама Бертиля почувствовала себя немного утомленной; она ощупью бродила по квартире, словно не зная, где она и что-то искала… А когда он хотел помочь, она только присаживалась и смотрела на него, и улыбалась, и говорила:
— Мой маленький бельчонок, не тревожься… Большая белка чуточку устала. Это, пожалуй, пройдет.
