Юнна сказала:
— Думаю, это какой-то иностранный прогулочный катер, который развлекает своих пассажиров. Они далеко-далеко… Теперь белая вспышка!.. Она самая красивая, потому что теперь гавань стала такой черной.
Они ждали, но ничего больше не произошло.
— Думаю, я пойду и еще немного поработаю, — сказала Юнна. — Не напускай на себя такой озабоченный вид, возможно, твоя Линнея смотрела на этот же фейерверк и ей стало легче.
— Только не она! Она живет в мрачном, загороженном со всех сторон доме, потому что ее соседу в доме рядом достался весь вид на гавань…
— Соседу?
— Да, некий человек, который только и делает, что пристает с разговорами о том, что ей надобно делать, что носить, и какие продукты покупать, и как правильно указывать доход, и так далее.
— Вот как, в самом деле? — спросила Юнна. — Очень странно. Мне кажется, в этом присутствует изрядная доля влюбленности. И я начинаю подозревать, что бедная Линнея все же позволила себе взглянуть на фейерверк и что она неплохо справляется… Обязательно напиши ей, и дело с концом.
Мари села и стала писать. Закончив, она вошла в мастерскую и спросила, можно ли ей прочитать рукопись.
— Скорее всего — нет! — ответила Юнна. — Сок стоит на кирпичной полке у открытого очага, и возьми с собой карманный фонарик, на чердаке света нет. Ты пойдешь завтра на почту?
— Да. Забрать мне твои папки?
— Их я заберу позднее, они слишком тяжелые. Но не могла бы ты купить по дороге немного помидоров, и сыра, и стиральный порошок? И горчицу! Я все это написала. И оденься теплее, говорят, завтра температура опустится до десяти градусов. Не потеряй записку и будь поосторожней на улице, там ужасный гололед.
— Да, да, да! — ответила Мари. — Я знаю, знаю!
На чердаке Мари, по своему обыкновению, остановилась на лестнице и поглядела на гавань. Она послала рассеянную мысль Линнее, которая ничего не знала о любви.
Это было той осенью, когда Юнна взяла ученицу. Девушку звали Мирья; большая, необычайно угрюмая личность, носившая накидку и берет, какой предпочитают художники. Юнна объяснила, что Мирья обладала дарованием, но прежде чем его как-то применить, она должна научиться с уважением относиться к рабочему материалу, а это потребует времени. Черная печатная краска оставлялась обычно на пластинке. Мирья же выкапывала глубокую дыру в самой середине жестянки с печатной краской и небрежно складывала вместе ветошь и тарлатан[47], что было абсолютно непростительно.
