Покуда моряки сидели на лавках вокруг незастеленного, залитого жиром стола, завтракая черствым хлебом и сильно наперченной кровяной колбасой, Рэймидж слушал веселую болтовню Стаффорда. Парень учился на слесаря в Бридвелл-Лейн и, случайно захваченный бригадой вербовщиков, оказался в море, а теперь сидел в испанской гостинице, снабженный американской Протекцией, как у себя дома, как будто гостиница была рядом с мастерской его отца. А если бы он подписал с отцом контракт или просто остался дома в тот день — или, вероятнее, ночь, — когда бригада замела его, он, возможно, благополучно умер бы от старости, не зайдя дальше, чем Воксхолл Гарденс в пяти милях от места своего рождения…
Ну, подумал Рэймидж, с трудом откусив кусок черствого хлеба, по крайней мере у адмирала дона Хосе де Кордова, когда он прибудет, хлеб будет получше, и, вероятно, будет много суматохи около Кастильо де Деспеннья Перрос, пока обставляется его дом.
Видя, что Джексон закончил завтрак, он решил взять американца с собой, чтобы вместе осмотреть дом дона Хосе. Он спросил матросов, разобрались ли они с такелажем шебеки, и, удовлетворенный ответом, что они изучили судно хорошо, сказал им, что они могут провести день, гуляя по городу.
Дом дона Хосе производил впечатление: как раз то, что приличествует адмиралу, командующему таким большим флотом. Белый, с плоской крышей, окруженный по всему периметру крытой галереей, образованной изящными арками, отчего напоминал монастырь, и расположенный на нескольких акрах ухоженного газона, большая часть которого была засажена деревьями и цветущими кустами. Даже сарай садовника был сделан из камня, но, отметил Рэймидж, к счастью, в отличие от других больших испанских зданий, это было окружено низкой оградой, а не высокой стеной.
Судя по тому, что они с Джексоном смогли увидеть, как бы случайно прогуливаясь возле дома, приготовления к прибытию дона Хосе едва начались. Большинство окон закрывали зеленые ставни, и за исключением садовника, выдирающего мотыгой сорняки вокруг двойного ряда кустов, окаймляющих главную аллею, в поле зрения не было никого больше.
В течение четырех дней Рэймидж и Джексон прогуливались мимо дома, и кроме садовника, медленно двигающегося от одного куста к другому, немногое указывало, что должны появиться новые жильцы. Но на пятый день, унылый и пасмурный, с пронизывающим ветром, словно снега высоко в горах хотели напомнить им о себе, большие железные ворота оказались распахнуты, двойные парадные двери отворены, все ставни открыты, и за окнами видны признаки какого-то движения в доме.
