— Французы — увы, их нынешний образ действий пугает меня. Они стали жадными. Прошло всего семь лет со дня штурма Бастилии, и когда они казнили своего короля четыре года назад, в январе, они произносили прекрасные речи о свободе и равенстве. Тогда, уже в состоянии войны с Австрией, они объявили войну Великобритании, Голландии и Испании. Они посылали своих собственных людей на убой тысячами, и Испания с тех пор перешла на другую сторону.
Я согласен, что нас не касается то, что творится во Франции, как они там пытаются усовершенствовать систему правления. Это можно было предвидеть. Но как им поможет объявление войны всем подряд? Теперь, все еще говоря о свободе, они наводнили половину Европы. И так как это — ах, освобождение — просто заменило прежнюю тиранию французской тиранией, я думаю, что мы имеем право спросить Директорию: помог ли хоть один квадратный дюйм иностранных владений, захваченных генералом Бонапартом, дать Франции лучшее правительство, засыпать больше хлеба в закрома французов или облегчить жизнь народам иностранных государств? Судя по тому, что я слышал, Бонапарт обложил их немалыми репарациями.
Слуга вышел на балкон и налил собеседникам бренди.
— Так как я здесь нахожусь исключительно как консул нейтральной страны, я полагаю, что должен держать рот на замке; но я продолжаю задаваться вопросом: вступила ли Испания только что в войну против Англии добровольно или потому что Франция не дала ей выбора? Я уверен только в одном: французы рассматривают испанский флот как находящийся фактически под командой Директории.
Рэймидж чувствовал, что у консула были серьезные основания для того, чтобы высказать все это, и задавался вопросом, каковы они.
— Но, разумеется, сэр, король Испании слишком гордый человек, чтобы слушаться таких людей, как Баррас и Карно? Не может же он исполнять приказы Директории?
— У него нет никакого выбора, — сказал консул сухо, и пока он смотрел вдаль через Королевскую площадь, Рэймидж воспользовался возможностью и вылил большую часть своего бренди в горшок с олеандром. — Не больше выбора, чем будет у вас, когда разбойник с большой дороги ткнет ствол пистолета вам в спину и потребует кошелек или жизнь. Я подозреваю, что замена Лангары — дело рук Директории, а не короля.
— Замена Лангары? — воскликнул Рэймидж. — Я ничего не слышал об этом! Да ведь он вернулся в порт только два дня назад!
— Сам Лангара узнал только тогда, когда прибыл в Картахену. Фактически, — не удержался консул, видимо, под влиянием бренди, — я оказался в любопытном положении, узнав об этом даже раньше адмирала.
