Но Саутвик был уверен, что «Кэтлин» — счастливый и боеспособный корабль просто потому, что несмотря на молодость, каждый человек на борту доверяет мистеру Рэймиджу как капитану. Двадцать шесть лет в море научили штурмана, что доверие — единственное, что имеет значение. Конечно, согласно инструкциям, матросы должны приветствовать капитана и называть его «сэр», но они делали бы это и без инструкций. Хотя он не упустит случая обругать за слабо натянутый парус или медленное выдвижение орудия, команда знает, что мистер Рэймидж может сделать большинство вещей лучше, чем они, и при первой возможности он это ловко доказывает — всегда с дерзкой улыбкой, которую его матросы воспринимают не как обиду, а как своего рода вызов.
Внезапно вспомнив, что все еще держит в руке квадрант, Саутвик поднял грифельную доску и спустился в каюту, чтобы записать результаты наблюдений, проделанных в полдень. Мистер Рэймидж скоро призовет его к подведению итогов дня, так как в море новый день начинается именно в полдень.
Рэймиджу хотелось петь. Он наблюдал крохотный след ветра, танцующий на волнах с северной стороны; ветер усиливался и приближался к «Кэтлин». Спустя минуту-другую он наблюдал, как матросы радостно кричат, натягивая фалы, ставя большой грот, потом самый большой кливер куттера и фок. Несколько мгновений спустя оба топселя были установлены, и в то время как матросы оттягивали шкоты согласно распоряжениям Саутвика, Рэймидж смотрел то на часы, то на передние шкаторины парусов.
Когда штурман увидел, что последний парус установлен должным образом, он крикнул: «Крепи их!» шкотовым и обернулся к Рэймиджу, вопрошающе глядя на него. Рэймидж, зная, что матросы тоже замерли, глядя на него, нарочито медленно убрал часы в карман и покачал головой. Саутвик выглядел удрученным, и разочарование матросов было так очевидно, что он немного устыдился своего обмана и объявил с усмешкой:
— Ладно, ладно! Вы только что побили рекорд — на полминуты!
Саутвик хлопнул по колену с восхищением — он, очевидно, думал о нескольких секундах — и матросы смеялись, когда штурман распустил их. Саутвик и все, кроме вахтенных, спустились вниз. Рэймидж, разочарованный тем, что Джанны нет на палубе теперь, когда «Кэтлин» идет полным ходом, не стал посылать за нею, чтобы вместе насладиться бризом, потому что она могла уже спать. Тут без всякой очевидной причины ему внезапно стало не по себе, и он вспомнил, как его мать иногда вздрагивала и говорила: «Кто-то ходит по моей могиле!».
