Любопытное выражение, подумал Рэймидж. Консулу не нравятся испанцы? Если так — а это вполне возможно, если он долго живет в Картахене, — то он может быть весьма полезен.
— Таким образом, мы здесь, сэр. Они пробовали заставить нас служить в испанском флоте, но мы настаивали на наших правах.
— Да, конечно, — сказал консул сухо. — Могу я взглянуть на ваши Протекции?
Четверо стали копаться в карманах. Джексон первым нашел документ, развернул его и, разгладив складки, положил перед консулом, который зачитал половину вслух, половину про себя:
— Томас Джексон… Чарлстон, Южная Каролина… рост приблизительно пять футов десять дюймов…
Он посмотрел бумагу на свет, чтобы проверить водяные знаки, затем свернул, отдал Джексону и взял другие три, зачитывая некоторые детали вслух:
— Вы — Стаффорд?
Когда Стаффорд ответил, брови консула поднялись:
— Вы родились в Америке?
— Нет, сэр. Увезен туда ребенком.
— В самом деле? А вы должно быть Фуллер? — спросил он, оборачиваясь к жителю Суффолка, который кивнул. — Без сомнения, вы также попали в Америку ребенком?
— Да, сэр! — ответил Фуллер нетерпеливо. — Маленький как колюшка.
Рэймидж чуть не рассмеялся и над акцентом, и над неизбежным намеком на рыбу.
— А вы, значит, Гилрой.
Несколько секунд Рэймидж смотрел на консула, не понимая, потом ответил поспешно, стараясь, чтобы его голос звучал безразлично, насколько это возможно:
— Да, сэр: Николас Гилрой.
Консул вернул им Протекции и спросил:
— Что вы хотите, чтобы я сделал для вас?
— Если бы вы могли помочь нам получить места на судне, идущем в Америку…
— Не слишком трудно, но вам, может быть, придется долго ждать.
— О, — сказал Джексон печально. — Я не видел дом целых три года.
— Хватит у вас денег, чтобы было на что жить, пока вы ждете?
— Зависит от того, сколько времени ждать, сэр.
— Конечно, конечно. Но так или иначе, в настоящее время у вас достаточно испанских денег. Между прочим, Стаффорд, сколько вы заплатили за эту Протекцию?
— Два фунта! — воскликнул Стаффорд и опустил глаза, понимая, что попал в ловушку.
— Не смущайтесь, — сказал консул, улыбаясь. — Пять фунтов были обычной ценой, когда я приплыл из Нью-Йорка два года назад. Я полагаю, Гилрой и Фуллер заплатили больше.
Рэймидж понимал, что все они, за исключением Джексона, единственного подлинного американца, были теперь во власти консула. Он также понимал, что этому человеку по крайней мере пятьдесят лет, а американская Независимость была объявлена немногим больше двадцати пяти лет назад, и акцент казался знакомым… Он может многое для них сделать. Ясно, что теперь не время притворяться.
