— Ему исполнился двадцать один год несколько недель назад, и он в море с тринадцати лет; шрам на лбу — рана от сабли, когда он брал на абордаж французский фрегат в прошлом году, и когда он возбужден или под напряжением он потирает его и часто моргает, и испытывает затруднения с буквой «р». Я действительно не знаю, почему он никогда не употребляет свой титул — хотя имеет его как сын графа и флот использует его в официальных письмах, — но думаю, что это затрудняет его отношения с вышестоящими офицерами, если при них его называют «милорд». Его родители знали моих… О, Антонио, я похожу на каталог. Я не могу описать его!
— А не было ли каких-то неприятностей с его отцом?
— Да. Возможно, вы помните известный суд над адмиралом графом Блейзи? Я была слишком молода. Нет? Ну, так или иначе, это был отец Николаса. Французы направили большой флот в Вест-Индию, и граф был послан слишком поздно с крошечным британским флотом. Он дрался с ними смело, но ни он не победил, ни французы. Тогда английский народ, который не знал, как мало кораблей было у графа — и они к тому же были старыми и ветхими, — поднял ужасный шум, и правительство было напугано. Как все правительства, это не признало бы свою ошибку, поэтому оно судило графа военным трибуналом, потому что он не захватил все французские суда.
— И он был признан виновным?
— Да — он должен был быть виновным, чтобы спасти министров. Он был козлом отпущения. Если бы его признали невиновным, тогда, очевидно, было бы виновно правительство. Поскольку судьи в военно-морском трибунале — военно-морские офицеры и многие из них замешаны в политику, это было легко для правительства — или для Адмиралтейства, что по сути одно и то же, — выбрать офицеров, поддерживающих его сторону. Коммодор Нельсон сказал мне, что это часто происходит. Он говорит, что политика — проклятие флота!
— Значит, у графа должно все еще быть много врагов во флоте, и это затрагивает Николаса. Своего рода вендетта…
— Да, именно так. Тот ужасный человек, который судил Николаса в Бастии после того, как он спас меня, был протеже одного из них, но, к счастью, коммодор Нельсон знал об этом.
— Если у графа все еще будут враги среди адмиралов, то Николас всегда будет в опасности, — размышлял Антонио. — Всегда можно представить поступки человека в дурном свете, если необходимо… Николас понимает это?
— Да, я уверена, что понимает, хотя он никогда не упоминал это при мне. Но я часто чувствую, что когда он принимает какое-то важное решение, это… Ну, в общем, он знает, что если ему придется выбирать из двух возможностей, враги его отца скажут, что его выбор неправильный — каким бы он ни был. Это никогда не влияет на его решения — но я чувствую, что всегда кто-то прячется в темноте, подстерегая его. Как будто Зло следит за ним постоянно…
