– Молчишь? Ну, я и так все узнаю. Птица останься, девушка иди сюда!
Маг начертила в воздухе пентаграмму и Катя, к своему удивлению почувствовала, что раздваивается. То есть, её тело осталось в клетке на жердочке, а внутреннее содержание, или душа, тихо соскользнула на пол призрачной фигурой Кати до её птичьего существования, и остановилась перед великой ханшей.
– Рассказывай, где ты его видела? Когда? В каком обличье?
Катя не видела в утаивании никакого смысла, потому рассказала матери Эраста обо всем. И о том, как не застал её на месте, и о том, как пытался предупредить её в лесу, но у него не хватило силы на поддержание образа и силуэт юноши истаял...
– Конечно, ведь он не знает, как сохранять и восстанавливать энергию, отданную Черной Дыре. Я всегда говорила, учись, знания за плечами не носить, но он считал, что магия ему никогда не понадобится.
Она невольно вздохнула: получалось, что сын пошел против матери, откуда-то узнал о её планах. Неужели Леон ему все рассказал? Неужели её предположение о том, что муж влюбился в Катерину, верно?
Между тем, Катя как бы невзначай поднесла руку к прическе и коснулась заговоренной палочки. Если бы Полактия Фортунатовна не была так взволнована, она бы увидела её - единственную вещь, не ставшую прозрачной после раздвоения Екатерины.
Но её опять взяла в оборот ревность, и магиня за это тут же поплатилась. Катя вынула из прически палочку и произнесла нужное для такого случая заклинание:
– Ты в меня, я - в тебя!
И коснулась руки стоявшей напротив женщины. На мгновение она увиделах в глазах мага-историка целую гамму чувств: растерянность, невольное уважение, сожаление, впрочем, запоздалое, а затем в наступившей тишине пронзительно крикнул попугай:
– Ведьма!
– Чья бы корова мычала! - безо всякого пиетета расхохоталась Катя и с удовольствием потянулась.
В оболочке попугая ей было так тесно! Иное дело - в образе великой ханши. Хотя она и не такая молодая...
– Э, да у вас же остеохондроз! - нарочито разочарованно сказала Катя. - И сердечко пошаливает. Но что делать, женщиной, хоть и преклонного возраста, ощущать себя намного лучше...
Не выдержав больше серьезной мины, девушка опять рассмеялась и услышала, как попугай в бессилии долбит клювом решетку.
Полактия Фортунатовна попалась в собственную ловушку. В личине попугая она не могла творить заклинания, потому что сама наложила запрет на магические действия человека, находящегося в образе этой птицы. Но и Катя не могла вернуть себе прежний вид, потому что заклятие, наложенное Полактией Фортунатовной, могла снять только она сама.
