– Антип, - строго сказала юная колдунья, - возьми свои орехи и грызи их перед юртой.
– Мне и здесь хорошо, - не согласился домовой. - Я потому и в кузовок залез, чтобы не слышать воплей глупой женщины.
– Ты об этой фигурке? Она вовсе не глупая. К тому же, она выполняет мое приказание. И смотри, как тщательно делает. Не то, что некоторые, которые обещали меня обо всем предупреждать...
– Это все от того, что ты сама ленишься поплакать о хорошем человеке, - назидательно сказал Антип.
– Ты-то откуда взял, что он был хороший?
– Я чувствую. Послушать хотя бы это женщину. По плохому человеку никто не станет так убиваться!
– Ну, ты наивный! - хмыкнула Катя. - Не слышал, что есть такие женщины - плакальщацы? Их за плату к покойнику приглашают. Вот я и поручила этой голубой фигурке оплакивать Садыбая вместо меня... И вообще, Садыбая он пожалел! Человека, которого никогда не видел. Может, он таким гадом был, что джигиты после его смерти перекрестились?.. То есть, я хочу сказать, возблагодарили Аллаха...
– Все равно, - упрямо повторил Антип. - Старые люди говорили, мертвых нельзя поминать плохо...
– Всю жизнь просидел за печкой, - съехидничала Катя, - а обо всем рассуждаешь, как философ!
– За моей печкой ума больше наживешь, чем в инй школе, - отпаировал домовой.
Но к выходу все же поскакал и уселся там со своими орехами.
А Кате нужно было посидеть и подумать, что делать дальше. Как-то получалось, что далеко идущие планы у неё не выстраивались. Сначала она этому огорчалась, но потом нашла для себя оправдание: просто она не стайер, а спринтер. И потому у неё хватает дыхания только на короткие дистанции: добежала до очередной небольшой цели, переведи дух и реши, что делать дальше?
Леон поймал её чересчур легко. А почему? Недодумала. Недоделала. Туманом прикрылась! А опытный человек её по этому туману и нашел...
– Бежит! - пискнул Антип. - Твой врач бежит!
– Какой же он мой? - проворчала Екатерина, но коснуться палочкой фигурки не забыла: поплакала и будет!
Теперь она закрыла лицо покрывалом: этот врач шастает туда-сюда, а изображать на лице следы слез и страданий Кате не хочется. Лень.
– Гюзель! Госпожа моего сердца! Прости, что мешаю предаваться горю... Но я должен сообщить: вернулся наш посланник. Передовой отряд тумена разбил урусов и гонит их по полю. А две сотни уже заняли город...
Катя услышала вдалеке заунывные крики и ритмичный стук бубна. Заметив, что она прислушивается, Тахаветдин пояснил:
