– Старичок один здесь жил, - она улыбнулась про себя, - Аристархом звали. На руках у меня помер. А перед смертью поведал, что детей, наследников у него нет, а потому мне все оставляет...
– А ты говорила, бедная, - пошутил Мирошка, скосив глаз на блины. Говоришь, для меня испекла?
Он потянулся за блином и, макнув в заботливо пододвинутую миску с медом, вонзил в него белые зубы.
– И ты можешь поесть.
– Великодушен ты, воитель князев!
– Есть такое! - проговорил Мирошка с набитым ртом.
– Замуж меня зовешь, - осторожно начала нужный ей разговор Катя, - а сам воевать собрался. Небось, в поход пойдете.
– Придется повоевать, - согласно кивнул он. - А идти... куда ж? Мы потому в чистом поле встали, что город наш крепостной стены не имеет, а потому и самой малой осады не выдержит. Попробуем татарина здесь задержать. Сколь могли - в Велыни и окрест собрать выев - столь и выставили. Понадобится - все здесь умрем.
Он проговорил это буднично, словно уже приготовился к смерти, и Кате странно было слышать подобные речи от своего сверстника.
"Наверное, мужчины в старину взрослели раньше, чем в двадцатом веке. Кто заставляет этого мальчика взваливать на свои плечи такую тяжелую ношу? Но он не только не ропщет, а и счастлив осознавать себя защитником отечества".
За окном стемнело, и Катя зажгла припасенную лучину.
– Как думаешь, далеко от нас до Рязани? - спросила она Мирошку; вряд ли он увидит за её интересом что-нибудь более обычного любопытства человека несведущего.
– Верст дванадесять будет, - проговорил он задумчиво. - Ты сама не из рязанских?
– Матушка говорила, вроде, сестра её там жила.
– Хочешь кого-никого из своих найти? - понимающе кивнул он. - Можно было бы, да не теперь. Татарин, говорят, совсем уж близко. Вчера наблюдатели с холма пожары видели - опять нечистые какое село пожгли...
– Может, все ещё образуется? - проговорила она и, заметив, что он больше не ест, сказала. - Пора тебе идти, Мирошка.
– Как же ты одна, в лесу?
– Наладил песню, так хоть тресни! - рассердилась Катя. - Говорю же тебе: привыкла.
– А каких защитников ты князю поминала?
– Домовой у меня свой! О чем не сказывают, о том не допытывайся.
– Оттого спрашиваю, что теперича за тебя переживать стану. Думать-гадать, не обидел ли кто. Собачку тебе в другой раз принесу. Хочешь? Наша лайка ощенилась.
– Лайка! На охоту мне с нею ходить, что ли?
– Не скажи, она чужого издаля учует. И тебе лучше, живая душа рядом.
– Ладно, приноси, - согласилась Катя, выходя с юношей на крыльцо.
