Кэти сурово на меня посмотрела.
Что ты задумал?
Думаю, мне нужно хорошенько напиться, а затем, как следует догнаться. Пойдем, Имон, мы собираемся посетить старейший бар в мире.
О, я больше много не пью, — сказал Имон 40.
Почему я не удивлен? Мы идем по любому. У меня есть стойкое ощущение, что еще больше альтернативных версий тебя появятся в ближайшее время, и я предпочел бы, чтобы они учинили беспорядок в другом месте. — Я остановился и огляделся — Кэти… разве ты мне как–то не говорила, что у нас была офисная кошка?
Она пожала плечами.
Компьютеры будущего съели ее. В любом случае, это была не очень хорошая кошка.
Я взял Имона 40 за руку и проводил его крепко держа к двери. Порой ты просто знаешь, что некоторые разговоры ни к чему хорошему ни приведут.
«Странные приятели» — старейший бар в мире, и он не для слабонервных. Он находится в переулке, что не всегда находится там же, под небольшой неоновой вывеской с названием бара на санскрите. Владелец бара не верит в рекламу. Если вам нужно найти место, вы найдете, хотя хорошо это или плохо до сих пор не ясно. Я зависаю там время от времени в основном, потому что он полон людей с еще худшими проблемами чем мои, поэтому никто не достает меня. «Странные приятели» — захудалое местечко, на грани запущенного, с хорошей выпивкой, плохим обслуживанием, и по–настоящему скудными закусками. Атмосфера нездоровая, настроение переменчивое, и большая часть мебели прибита к полу так, чтобы она не могла быть использована в рукопашном бою. Я всегда чувствовал себя здесь как дома. Нынешний владелец бара, Алекс Морриси, действительно экспериментировал с повышением качества, но это не сработало. Ты можешь сколь угодно учить манерам дворнягу, но как только отвернешься, она по–прежнему
будет трахать твою ногу.
Не желая рисковать психическим здоровьем Имона 40, снова ведя его по улицам, я окликнул лошадь и экипаж, чтобы он подвез нас к «Странным приятелям». Имон, казалось, несколько успокоился от надежного и незамысловатого характера транспорта, да только снова расстраивался каждый раз, когда лошадь спрашивала у меня дорогу. Имон сидел выпрямившись рядом со мной в экипаже, плотно скрестив руки на груди и отказывался вымолвить хоть слово за всю поездку. Мне наполовину хотелось задобрить его, а наполовину вышвырнуть из экипажа, когда мы, наконец остановились, и он встал очень близко ко мне, пока я расплачивался с кучером. Он постоянно смотрел в землю, пока я вел его к «Странным приятелям», лишь бы не видеть того, что происходит вокруг. Некоторым деревенским мышам не место в большом городе.
