Спасибо вам, боги… на глаза просто-таки наворачивались сами собою непрошенные слёзы. Два ладных, блестящей стали клинка-братника лежали в ладонях ловко, надёжно. Ведь не медь и даже не бронза — честное железо. А судя по легчайшей дрожи, самое занятное оказывалось то, что металл этот некогда был добыт да выплавлен светленькими. И теперь наконец пришёл к своему истинному предназначению, стать великолепным оружием против них же.
— Но до чего ж хороши! Как под мою руку сделаны, — только эти слова и выпустила наружу расчувтвовавшаяся комендант стратегически важной крепости. — Знатная работа, жаль что клейма мастера не видать.
"Как раз именно что под твою руку и сделаны!" — всё же, проведенный в Академии год таки приучил Ларку, что не все мысли следует озвучивать. Потому вслух он заметил, что клеймо проявится, только когда клинки испробуют хозяйской, человечьей крови.
— Волшебные клинки, и до сих пор ни к кому не причарованы?
Брови майорши полезли на лоб. А в глазах полыхнуло такое неприкрытое изумление, что поручик внутренне поёжился. В самом-то деле, такая неприрученная пара должна стоить целое состояние… ладонь его словно тисками ухватила правую руку майорши и легонько царапнула по той нужным клинком.
Всё, назад хода нет… с едва прикрытым интересом он смотрел, как амазонка медленно, словно в очарованном сне, сделала то же с левым клинком. Затем с тяжёлым звоном скрестила оба, сделала в воздухе словно разрез лязгнувшими ножницами, а потом осторожно, бережно словно величайшую драгоценность, поцеловала кончики немедля покрывшихся чернотой братников.
От дальнейшего он деликатно полуотвернулся. Вроде и в сторонку смотрел, однако на самом деле следил искоса, колдовским взглядом. Ненавязчиво угукал или хмыкал в нужные моменты, пару раз покашливал неодобрительно-предупреждающе — и госпожа майорша наполовину по наитию, наполовину на подсказках таки преодолела обряд посвящения. Или знакомства — это уж кто как называет. Паладины и вовсе благословением обозвали.
Клинки напитались бархатной, вкрадчивой чернотой. Словно сама госпожа ночь проглядывала из них. Ну, кого тут к себе прибрать надо? Однако, из эфесов на лезвия вымахнула зелёная еловая лапка — с тем чтобы кокетливо виться и переливаться колдовским мерцанием.
Майорша фон Браухич обернулась к подпирающему стену поручику не скрывая своих расстроганных чувств. С опущенных клинков стекала сама тьма — и она же сейчас смотрела по-хозяйски из глаз расчувствавшейся воительницы.
