«Все это так, дорогой мой, — ласково улыбнулся себе самому Брокар, стоя перед зеркальным стеклом витрины, где отражалась его потрепанная фигура, — но в таком виде ты и действительно годен только на свалку, как сказал твой новый приятель Альбер Стамп. Ни один уважающий себя швейцар не пропустит тебя в ресторан, а в бистро́ ты и сам теперь не пойдешь. Так не лучше ли еще немного потерпеть и привести себя «в должный вид», как сказал тот же Альбер Стамп?..»
Не прошло и часу, как порог лучшего парижского ресторана «Шато», выстроенного в стиле средневекового замка, переступил немолодой, худощавый, элегантный господин; в этом господине нелегко было признать Эмиля Брокара, нищего изобретателя чудодейственных снадобий.
5. В КАПКАНЕ У ПАПАШИ ЛЕДРЮ
Было еще совсем светло, когда мосье Эмиль Брокар, сопровождаемый угодливыми поклонами великолепного швейцара, вышел из ресторана «Шато» на шумную и многолюдную в этот час улицу. Трудно передать словами то чувство физического и душевного довольства, какое испытывал сейчас Эмиль Брокар. Желудок его был насыщен самыми изысканными блюдами, какие только числились в меню модного столичного ресторана, в крови играло тончайшее из вин, созданных знаменитыми французскими виноделами, душа была полна радостных надежд и ожиданий. Куда же податься теперь? О, только не домой! Брокар с презрением подумал о своей убогой, запущенной комнате, ему казалось, что он уже никогда более не вернется туда. И подумать только, что сегодня утром он все свои надежды возлагал на дрянную фарфоровую чашку, которая покоится ныне в урне для мусора! Да, не пришлось этому скареде, папаше Ледрю, поиздеваться над ним. Кстати, не заглянуть ли ему в лавчонку Ледрю, возможно, у него еще сохранилась старинная пенковая трубка, которую он, Брокар, вынужден был уступить ему за гроши на прошлой неделе.
— Ну-ка, признайтесь, дорогой Брокар, кого вы отравили или ограбили?
Такими словами приветствовал папаша Ледрю появление мосье Брокара, когда, пристально вглядевшись, узнал в нем давнего своего клиента.
— Я пришел к вам не за тем, чтобы выслушивать ваши дурные остроты, — надменно парировал Брокар. — Я хочу выкупить у вас мою пенковую трубку. Хотя я и не курю, но эта трубка дорога мне как память. Надеюсь, она еще цела?
— Увы, нет! Сегодня утром у меня приобрел ее Музей материального быта восемнадцатого века, милейший Брокар! И за сущую безделицу — за ничтожные двадцать франков!
— Я заплатил бы вдвое дороже, — хвастливо заметил Брокар. — Вы прогадали, Ледрю.
