Опоздавшая молодежь слушала easy listening в различных его проявлениях — как раз вышел первый альбом Air, который придал коллекционной, в сущности, истории легитимную актуальность. Принудительная легкость и сладкая безосновательность этой музыки неплохо сочетались с подозрительно крепким статусом рубля и затишьем в Чечне. Для более въедливых эстетов, неформалов и просто сумасшедших исключительной важностью обладала радиопередача «Трансильвания беспокоит». Ее автор, божественный запорожский шиз Гарик Осипов был, наверное, самой недооцененной фигурой второй половины местных девяностых — именно он заморочил всем голову на предмет Аркадия Северного, Кости Беляева, Владимира Шандрикова и Александра Шеваловского, гениально увязав неухоженных блатарей с шустрой итальянской эстрадой, кромешным помп-роком, австрийским дарк-вейвом и саундтреком к кинокартине «Vampyros Lesbos». Вся же дозволенная и абсолютно неинтересная рок-альтернатива тогда так или иначе группировалась вокруг конторы FEELEE. Они на законных основаниях распространяли пластинки Mute и еще живого тогда World Serpent distribution, а на должность главной русской рок-группы прочили Tequillajazzz, группу неплохую, но смертельно скучную.
Хотя вопрос тогда вообще нужно было ставить не так. Не «кого назначить главной русской рок-группой?», а скорее «кому эти русские рок-группы вообще нужны?». В самом деле, в англо-, франко- и даже германоязычном мире творилось столько всего интересного в плане музыки (от построка до того же лаунжа), что только умалишенный мог всерьез заинтересоваться записями какой-нибудь группы «Deadушки».
Мы ехали и ехали на этих «жигулях», длинный летний день 98 года никак не мог кончиться, каждую минуту было что-то сказано, каждый час происходило нечто. Но мне все-таки запомнилась именно история про «Ленинград». Непристойности вообще врезаются в память сильней — вполне по правилам древнеримской риторики.
Месяц спустя Борисов позвонил мне и попросил тем или иным образом воспеть коллектив. Я обрадовался предложению, поскольку мне совершенно нечем было заполнить полосу журнала Show, который мы тогда творили вместе с Зиминым, Ростоцким и Казаковым под руководством Осколкова-Ценципера И. В. Продвижением проекта занимался удивительный человек Дмитрий Ханкин (кстати, именно ему принадлежал «мерседес», на котором плясал Бликса Баргельд). Тот факт, что ни одной песни «Ленинграда» я не слышал, меня не слишком смущал. С восторженных борисовских слов я за десять, что ли, минут сочинил первый в истории текст о группе. Вот он:
