Региональные князьки ставили интересы своих территорий выше интересов страны в целом. Так, целых три года (1926–1929) шли острые споры между украинскими и сибирско-уральскими руководителями по поводу того, где строить стратегически важные металлургические комбинаты. Лишь после долгих и ожесточенных баталий выбор был сделан в пользу Урала и Западной Сибири, где и приступили к строительству знаменитых комбинатов — Магнитогорского и Кузнецкого.
В 1934 году самарское руководство взяло да и завернуло составы с хлебом, направленные в Среднюю Азию. Экспроприированный хлеб пошел на нужды самарцев. Это дало А. Икрамову, первому секретарю ЦК Компартии Узбекистана, повод потребовать от Сталина снабжения республики продовольствием так, как будто это был промышленный регион.
Во время беседы по этому поводу Сталин принялся было задавать наводящие вопросы, обычные для делового разговора начальства с подчиненным, но Икрамов резко оборвал его.
Князьки стремились грести все под себя, требуя новых и новых вливаний, не считаясь с реальностью. На XVII съезде, во время доклада Орджоникидзе (тоже активного любителя «аппаратной гребли») между ним и Эйхе состоялся очень краткий, но показательный «обмен мнениями». Орджоникидзе хвалился успехами в области производства электроэнергии, когда его прервал владыка Западно-Сибирского края:
«Эйхе: Для Западной Сибири мало.
Орджоникидзе: Западной Сибири мало? Западная Сибирь в 1930 году имела, товарищ Эйхе, нуль, теперь имеет 71,5 тысячи квт. установленной мощности.
Эйхе: Это мало.
Орджоникидзе: Я не говорю, что это сто тысяч, но имели вы нуль, получили 71,5 тыс. (Смех)».
Едва ли не самым действенным административным методом региональные лидеры считали репрессии. Ю. Жуков обращает внимание на то, что именно они больше всех и громче всех призывали к ним и на декабрьском (1936 года), и на февральско-мартовском (1937 года) пленумах.
Один из активных заговорщиков 1934 года, секретарь Западно-Сибирского крайкома Эйхе, инициировал образование в своем регионе первой тройки в составе партсекретаря, начальника управления НКВД и прокурора. К слову сказать, этот деятель был, пожалуй, самым ярким представителем старой региональной элиты, уповающей на административные меры и репрессии. Не кто иной, как Эйхе, стал инициатором проведения в 1936 году образцово-показательного процесса по делу «кузбасских» вредителей, якобы виновных в участившихся на шахтах авариях. Конечно, на вредителей сваливать всегда легче, чем исправлять бюрократический стиль руководства! А еще раньше, осенью 1934 года, во время хлебозаготовок, Эйхе выпросил у Политбюро право на внесудебное вынесение смертных приговоров. С легкой руки будущей «жертвы репрессий» людей расстреливали с сентября по ноябрь.
