«Назовите себя, иначе я прекращаю разговор».
«Ваше право, доктор Коул. Но я пытаюсь вам помочь, так что лучше вам не торопиться. Знаю, сегодня вы навещали брата. Мне известно о вас еще кое-что. Вы работаете в приюте и принимаете участие в судьбе одного пациента, Оррина Матера. Про Джефферсона Боуза мне также известно. К полисмену Боузу у вас тоже интерес».
Она молча вцепилась в трубку так, что свело пальцы.
«Я не утверждаю, что вы с ним спите, но вы проводите с ним многовато времени, а ведь вы только недавно познакомились. Вы хорошо его знаете? Советую поразмыслить об этом».
Повесить трубку или слушать дальше, чтобы потом пересказать Боузу, чего хотел звонивший? Тот бесцеремонно вмешивался в ее личную жизнь, тем не менее она постаралась не терять голову.
«Если ваша цель — напугать меня, то…»
«Чем вы слушаете? Не напугать, а помочь. Помощь будет вам очень кстати. Вы не представляете, во что вляпались. Что этот Боуз рассказал вам о себе, доктор Коул? Назвался единственным честным копом по всей хьюстонской полиции? Наплел, что хочет разгромить сеть торговли препаратом долголетия? Позвольте, я обрисую вам Джефферсона Боуза немного по-другому. Портрет получится несколько отталкивающий. Карьера в полиции у него не задалась, повышение ему не светит. Он упорно донимает ФБР своей теорией нелегального ввоза в страну химических средств при содействии местного импортера, но от него отмахиваются. Для поддержки своих обвинений он состряпал доказательства — какие- то показания умственно отсталого ночного сторожа. Для этого он не побрезговал соблазнить сотрудницу приюта.
Вами воспользовались, лучше вам взглянуть правде в глаза».
«Идите к черту!»
«Не верите — не надо. Ваше право. Мы можем так проспорить всю ночь. Но я же говорю, моя цель — помочь вам. Или помочь вам помочь вашему брату Кайлу, если так вам больше нравится. Надо отдать полисмену Боузу должное — не все, что он говорит, полная чушь. Кое-кто в Хьюстоне связан с торговлей препаратами долголетия, это факт. Торговля эта нелегальная, тоже факт. Но задайте себе вопрос, если раньше не задавали: так ли плохо то, чем они занимаются? Что дурного в том, чтобы прожить лет на тридцать-сорок дольше? Какое у властей право лишать нас такой возможности? Это, видите ли, мешает их социальному планированию…»
«Если вы пытаетесь что-то мне доказать…»
«Я побуждаю вас мыслить нестандартно, доктор Коул. Вы молоды, здоровы, вам марсианские снадобья ни к чему — и ладно. Но вы иначе запоете, когда начнет обвисать кожа, когда в жизни вам уже ничего не будет светить, только больничная койка да могила. Хорошо, до этого еще далеко. Но мало ли что? Скажем, вам поставят нехороший диагноз — не через много лет, а на следующей неделе: рак в четвертой стадии, против которого обычная медицина бессильна. Препарат жизни — это не только долголетие. Вы проживете дольше, потому что он у вас внутри, находит в организме поврежденные клетки, опухоли и все такое. Он излечит вас от рака. Вы по- прежнему за запрет этого препарата? Хотите обречь саму себя на смерть во имя какой-то „геномной безопасности“? Вы уж меня простите, но это уже полная ерунда!»
