Я это помнила, и очень хорошо. Вместо ответа я сказала, что по-прежнему ее люблю. Сказала правду. Но это не стало для нее утешением, и не могло стать. Она лишилась дочери. Трэи не стало, ее место заняла я — упрямый монстр. Сказав, что люблю ее, я сразу увидела по ледяному выражению ее лица, что она теперь меня ненавидит, по-настоящему ненавидит, что она любит не меня, а ту тень, которую я перестала отбрасывать.
Что ж, возможно, она и права. Никогда мне не быть той дочерью, которую она знает. Уж какой я стала, такой стала. Я была той, что звалась Эллисон, Эллисон, Эллисон Пирл. Я повторяла это про себя шепотом еще долго после ухода матери.
Идти с такими переживаниями к Турку я не собиралась. У него своих забот хватало. Гордо сохраняя стоическое настроение «будь что будет», он уже одним этим заслуживал уважения. По существу ему было очень одиноко здесь, он должен был ощущать себя чужаком, оказавшимся в чужих до ужаса местах. Мы жили с ним в соседних комнатах, и по ночам меня будили его шаги или бормотание. Его терзали неведомые мне страхи. Мне казалось, что он, вероятно, чувствует себя пленником сна, сознающим все безумие привидевшегося сюжета, но неспособным вырваться и вернуться в здравую реальность.
Я старалась не грузить его еще собственными надеждами и страхами. Но при этом не могла отделаться от мысли, что при всех наших различиях мы с ним схожи. Я постоянно гадала, мог ли он повстречаться с Эллисон Пирл в невообразимо далеком двадцать первом веке — случайная встреча в безликой американской толпе… Если кто-то в Вокс-Коре и мог бы понять Эллисон Пирл, то только Турк. Так что неудивительно, что в одну из таких ночей, когда нам обоим было не уснуть, я пришла к нему за утешением. Сначала мы разговаривали — так, как мы могли разговаривать только друг с другом: это была близость, рождавшаяся не благодаря тому, что мы друг о друге знали, а вопреки этому. «В этом мире я больше всех похожа на тебя, — сказала я ему, — а ты на меня». После этого уже нельзя было избежать утешения в объятьях друг друга, и меня перестало интересовать, могут ли стены слышать и кому они нашепчут свои опасные секреты.
2
Утром я устроила Турку экскурсию по всему Вокс- Кору.
Конечно, увидеть город целиком было немыслимо, но я хотела, чтобы он получил более-менее полное представление о нем. Надземная часть Вокс-Кора имела размер скромного среднего города XXI века. Под землей, во чреве острова, он был несравненно больше, и если размотать всю эту путаницу и разместить ее на плоскости, то занял бы площадь, соперничающую с Коннектикутом и способную бросить вызов Калифорнии. Мы не совались в поврежденные зоны, еще проходившие обеззараживание, наш путь лежал по вертикали вниз. Там, где стены шахты были прозрачными, мы задерживались и любовались видами — всеми этими площадями, террасами и ярусами, просторными сельскохозяйственными угодьями, залитыми искусственным светом, алебастровыми спальными комплексами, разбросанными там и сям в густых лесных чащах…
