двадцатому купцу, представляющему по отношению к потребителю
первого купца, т. е. действительного производителя. Эти промежуточные сделки отодвигают или, если угодно, опосредствуют заключительную сделку, но не объясняют се. Вопрос остается тем же самым, спросим ли мы: кто покупает 8 арш. холста у фабриканта холста? — или же спросим: [277] кто покупает их у двадцатого купца, в руки которого они попали путем целого ряда меновых сделок?
Эти 8 арш. холста совершенно так же, как и первые 4 арш., должны перейти в фонд потребления. Это значит, что они могут быть оплачены только из заработной платы и прибыли, ибо заработная плата и прибыль являются единственными источниками дохода для производителей, которые одни только и фигурируют здесь как потребители. 8 арш. холста содержат 24 часа труда. Допустим (считая 12 часов труда за общепринятый нормальный рабочий день), что рабочий и капиталист двух других отраслей расходуют всю свою заработную плату и прибыль на холст, подобно тому, как в ткацкой промышленности рабочий и капиталист израсходовали на холст весь свой рабочий день (рабочий — свои 10 часов, капиталист — полученные им от рабочего 2 часа прибавочной стоимости, приходящиеся на эти 10 часов). В таком случае фабрикант холста продал бы свои 8 арш.; тем самым была бы возмещена приходящаяся на 12 арш. стоимость его постоянного капитала, и эта стоимость могла бы быть снова затрачена на те определенные товары, из которых состоит постоянный капитал, так как эти находящиеся на рынке товары — пряжа, ткацкий станок и пр. — производились в то самое время, когда пряжа и ткацкий станок перерабатывались в холст. То обстоятельство, что производство пряжи и ткацкого станка как продуктов совершается одновременно с тем процессом производства, в который они входят как продукты, но из которого они выходят уже не в качестве самостоятельных продуктов, — это обстоятельство делает понятным, почему та часть стоимости холста, которая равняется стоимости переработанного в нем материала, ткацкого станка и пр., может быть снова превращена в пряжу, ткацкий станок и пр. Если бы это производство элементов холста не происходило одновременно с производством самого холста, то 8 арш. холста — даже в том случае, если бы они были проданы, превращены в деньги, — не могли бы быть обратно превращены из денег в постоянные элементы холста>{10}.
Но, с другой стороны, хотя на рынке и имеется новая пряжа, новый ткацкий станок и т. д. и процесс производства новой пряжи, нового ткацкого станка происходил, следовательно, в то самое время, когда готовая пряжа и готовый ткацкий станок превращались в холст; хотя пряжа и ткацкий станок производились, таким образом, одновременно с холстом, — несмотря на это, 8 арш. холста не могут быть обратно превращены в эти вещественные элементы постоянного капитала ткацкого производства до тех пор, пока они не будут проданы, пока они не будут превращены в деньги. Стало быть, непрерывное реальное производство элементов холста, которое все время идет параллельно производству самого холста, еще не может объяснить нам воспроизводство постоянного капитала, пока мы не знаем, откуда берется фонд, необходимый для того, чтобы купить 8 арш. холста, для того, чтобы вернуть им форму денег, самостоятельной меновой стоимости.
