В реальной жизни древнерусский князь был феодальным правителем с чрезвычайно широкими управленческими и судебными функциями, символом государственной стабильности. В том числе и в Новгороде. Здесь наибольшего развития получила система боярского самоуправления, однако политической фигурой номер один несомненно был князь. Находки большого числа княжеских печатей свидетельствуют о регулярном исполнении ими правительственно-судебных функций. Боярские кланы, постоянно интриговавшие против князей, тем не менее, не создали альтернативных княжеским и независимых от них властных структур. И, конечно, государственные порядки Новгорода только с большой долей условности можно называть республиканскими. Без князя город и земля не могли существовать, иногда оказывались в экономической блокаде. Так, в частности, было в 1140/1141 гг., когда великий киевский князь Всеволод Ольгович отказал новгородцам в присылке князя из «племени Володимеря» и задержал в Киеве их посольство во главе с епископом в продолжении зимы и лета. Летописец по этому поводу заметил, что «новгородци не стерпяче безо князя сѣдити, ни жито к ним не идяше ни откуду же».[67]
К сожалению, юридическая практика времен Киевской Руси не выработала четкой системы междукняжеских отношений. Особенно в престолонаследной сфере. Если вотчинное право было хоть как-то определено, то принцип «старейшинства» (в различных его вариантах) покоился только на моральных основаниях. Они же нередко нарушались и тогда, в Киеве или других городах князья утверждались не по принципу «старейшинства», а по праву силы. Отсутствие на Руси юридического кодекса о порядке наследования столов, а также существование убеждения о равенстве всех представителей правящего княжеского рода, порождали условия для бесконечных взаимных претензий и обид, выливавшихся нередко в военные конфликты. Особенно вокруг великокняжеского стола, который в продолжении всей истории Руси являлся вожделенной мечтой многих представителей рода Рюриковичей.
Место киевского стола в государственно-политической системе Руси очень хорошо определено в ответе черниговского князя Ярослава Всеволодовича на предложение Рюрика Ростиславича и Всеволода Юрьевича не претендовать на Киев: «Не искати отцины нашея, Кыева и Смоленьська, подъ нами и подъ нашими дѣтми, и подо всимъ нашимъ Володимеримь племенемь: како насъ раздѣлилъ дѣдъ нашь Ярославъ по Дънепръ, а Кыевъ вы не надобе». Князья Ольговичи прислали грамоту Всеволоду, в которой обещали не добиваться Киева только при жизни Рюрика, но не отказывались от своего права на него в будущем. «
