– Ну… я попробую, – не очень решительно проговорила Марина, почему-то ощущая себя Золушкой, которой по жесткому требованию мачехи предстоит надеть свою хрустальную туфельку сестре.
– Спасибо! – Григорович подскочила к Марине, поцеловала ее в щеку, так же наскоро, как Милка, и быстро ушла, оставив в комнате теплый и свежий запах духов.
В понедельник в школу Марина шла, как на эшафот. Она совершенно запуталась в своих чувствах. Все воскресенье она прождала звонка Орловского, чтобы как-то с ними, с чувствами, определиться, но так и не дождалась. В конце концов она решила, что Вадим получил от нее после дискотеки все, что хотел, и больше она его не интересует. Самое неприятное заключалось в том, что это почему-то сильно ее расстраивало. Но, с другой стороны, при таком положении дел гораздо проще будет передать Орловского с рук на руки Марго, как она ей и обещала.
В гардеробе Митрофанова столкнулась нос к носу с Вадимом. Оба они нервно дернулись, отскочили друг от друга и стали подниматься в класс по разным лестницам. Около дверей в кабинет они опять столкнулись. Орловский с совершенно потерянным лицом уступил Митрофановой дорогу. Она прошла в кабинет на подгибающихся ногах и остановилась, натолкнувшись, будто на преграду, на обращенные к ней напряженные лица сразу нескольких человек. Перво-наперво ее хлестнула недобрым взглядом Марго, когда увидела, что вслед за ней в класс зашел Орловский. Потом Марина увидела горестный взгляд Феликса, потом – затравленный – Кривой Ручки. На Рыбарева она даже и не стала смотреть, чтобы не расплакаться от переполнявших душу чувств.
Марина уселась на свое место и тут только заметила, что стул рядом пустует. Она огляделась в поисках Милки. Та весело помахала ей рукой с парты, за которой обычно сидели вместе Кура с Орловским. Марина почему-то здорово испугалась и еще раз огляделась. В классе произошла некоторая перегруппировка. Не только Милка пересела к предмету своей весьма укрепившейся любви. Улыбающаяся Лена Слесаренко сидела рядом с Пороховщиковым, а Марго Григорович – уселась на место Лены к Феликсу. Посреди класса в замешательстве стоял Орловский. Пустовали только два стула: один – за последней партой около Богдана, вторым был тот, на котором до этого дня сидела Милка Константинова.
Марина от ужаса покрылась страшными мурашками и задрожала сразу всем телом. Только бы Вадим выбрал стул рядом с Богданом! Только бы он сел туда! Она умоляюще посмотрела ему в глаза, но он то ли не понял ее взгляда, то ли решил разом обрубить все концы. Он шлепнул на стол свой рюкзак и сел рядом с ней.
