Под кем-то лёд трещит,
Под нами ломится,
И всё у нас не этак и не так!
Вот то-то и припомнится пословица,
Когда сквозь санный след, незнамо как,
Сверкнёт темна вода – и не опомнится,
Не спохватиться! – и наверняка
К нам вскинет руки чёрная река,
Ломая лёд…
Но всё-то нам не тонется!..
И тонкой нитью след твой, санный путь,
По полыньям, хоть вплавь, хоть как-нибудь,
Несёт тебя, и оттепелей суть
Давно ясна,
И ежевика колется,
И в кошенине, в травяной стерне,
Кричат сверчки – всё горше, всё больней –
О счастье, о зиме и обо мне,
О том,
Что никогда уже не вспомнится…
О, патока и мёд, елей словесный!
Потоки слов, где всё наоборот.
Сорочья мудрость! – даже интересно,
Куда тебя трескучесть занесёт.
Не миновать болтливому греха!
Не суесловь: будь прям и многодумен.
Высокая форманта языка!..
Осядет пыль,
Отлипнет чепуха…
Замкни свои уста – и ты разумен.
Вечерняя ласковость клёнов…
Как много наломано дров!
Печальны звонницы без звонов,
Больны купола без крестов.
И прошлое скудно и скупо,
А счастье чуть-чуть и в обрез…
Но светел весенний твой лес,
Неся этот сказочный купол
Поверивших в чудо
Небес.
Взметнёшься вверх,
Сорвёшься вниз –
И вдрызг, и весь твой сказ!
И тает след, и гибнет смысл
За частоколом фраз.
И вот опять
Твоя страна
Рванулась наудачу…
Чтоб, заплатив за всё сполна,
Нам доживать на сдачу.
Последний жёлудь слетит и утонет,
Расплескав отраженье своё.
Ведьма-осень нам снова готовит
Приворотное зелье-питьё.
Запах прелого сена, зелёный
Мох в канавах и мокрая пыль,
Где ворчливые бродят вороны,
Разгребая несгнившую гниль.
Скоро белые трели-метели
Нас обнимут, любя-не любя.
Мы дождёмся, мы сами хотели
Этой поздней судьбы для себя.
И сугробы, заносы-карнизы,
Мгла и глушь, где зови-не зови,
Охранят нашу снежную близость,
Нашу вьюжную снежность любви.
И в распадках, не знающих лета,
В гиблых стужах, не знающих тризн,
Будет ветром и льдами воспета
Эта жизнь,
Эта вечная жизнь.
Подспудная мысль, абсолютно туманная,
Скользнёт, промелькнёт – ни призреть, ни понять…
Не буду перечить и спорить не стану я –
Где ветер посеян, там нечего взять.
Там нечего ждать – только стужи да засухи,
Да вечных печалей седой бесприют.
И небо закрыто, и заперто наглухо
