— Или чаще приносить пользу, — сказала я и подумала о том, что говорила Лесли. Ксемериус может стать твоим козырем в рукаве. Она была права. У кого еще был друг, который может проходить сквозь стены?
— Не отставай, — сказала Шарлотта. Она и мистер Марли шли чуть впереди рядом друг с другом, и я вдруг заметила, как они похожи между собой.
— Слушаюсь, фройляйн Роттенмайер,[7] — сказала я.
Чтобы много не говорить: занятия с Шарлоттой и мистером Джордано были еще ужаснее, чем я могла себе представить. Прежде всего потому, что меня старались научить всему сразу: пока я (наряженная в юбку в вишнево-красную полоску, которая очень оригинально выглядела в сочетании со школьной блузкой цвета картофельного пюре) сражалась с менуэтными па, нужно было одновременно вникать в различия между политическими взглядами вигов[9] и тори, учиться правильно держать веер и разобраться, чем «Ваше Высочество» отличается от «Вашей светлости» и «Вашего сиятельства». Через час после семнадцати различных вариантов открытия веера у меня разболелась голова, я уже не знала, где право и лево. Моя попытка разрядить обстановку шуткой — «Может, сделаем паузу, а то я полностью сиятельствую», — не была воспринята.
— Не смешно, — прогундосил Джордано. — Глупая девчонка.
Старая трапезная размещалась на первом этаже в большой комнате с высокими окнами, выходящими во внутренний двор. Кроме рояля и пары стоящих у стены стульев, в ней ничего не было. Поэтому Ксемериус снова повис на люстре вниз головой и аккуратно сложил крылья на спине.
Мистер Джордано представился со словами: «Джордано, просто Джордано. Доктор исторических наук, известный модельер, мастер рэйки,[10] творческий дизайнер ювелирных изделий, знаменитый хореограф, адепт третьего уровня, специалист по 18-му и 19-му векам».
— Блин, — сказал Ксемериус. — Похоже, кого-то в детстве уронили вниз головой.
Я могла только молча с ним согласиться. Мистер Джордано, пардон, просто Джордано, фатально напоминал одного из чокнутых продавцов с ТВ-канала по продажам, которые все разговаривали так, как будто у них прищепка на носу, а под столом в ногу вцепился пинчер. Я все время ждала, что он растянет (увеличенные у пластического хирурга?) губы в улыбку и скажет: «А сейчас, дорогие телезрители, переходим к нашей модели „Бригитта“, это комнатный фонтан абсолютно экстра-класса, оазис счастья, и всего за двадцать семь фунтов, абсолютно выгодная сделка, вы не должны ни в коем случае упустить случай, я сам купил две штуки для дома…» Но вместо этого, он — без улыбки — сказал: «Дорогая Шарлотта, привет-привет-приветик!» и поцеловал воздух справа и слева от ее ушей.
