Мы под обстрелом начиная с последней недели февраля. Одного парня — он был из Новой Шотландии — убили вчера прямо рядом со мной. Снаряд разорвался поблизости от нас, а когда дым рассеялся и все улеглось, он уже лежал мертвый… даже не искалеченный… просто выглядел немного удивленным. Я впервые в жизни оказался рядом с убитым человеком, и чувство было мучительно неприятное, но здесь быстро привыкаешь ко всяким ужасам. Мы в совершенно другом мире. Единственное, что осталось прежним, — это звезды… впрочем и созвездия не там, где мы привыкли их видеть.
Скажи маме, чтобы не беспокоилась. Я в порядке — здоров, бодр и рад, что пошел на войну. Перед нами, по ту сторону линии фронта, находится то, что должно быть сметено с лица земли, вот и все… воплощение зла, которое, если его не уничтожить, навсегда отравит жизнь во всем мире. Его необходимо уничтожить, папа, сколько бы времени на это ни потребовалось и какова бы ни была цена, и это ты передай нашим гленцам. Они пока не осознали, какая злая сила вырвалась здесь на свободу… я тоже не сознавал вначале, когда еще только записывался добровольцем. Я думал, это будет интересно. Так вот, интересного тут ничего нет! Но я здесь на своем месте — не сомневайтесь! Когда я увидел, что сделали немцы с домами, садами и людьми… знаешь, папа, мне показалось, что я вижу, как банды этих гуннов маршируют через Долину Радуг и Глен и наш инглсайдский сад. Здесь тоже были сады, прекрасные старые сады, и во что они превращены теперь? Изуродованы, осквернены! Мы сражаемся, чтобы в наших любимых, родных местах, где мы играли детьми, смогли в безопасности играть новые поколения мальчиков и девочек… сражаемся, чтобы защитить и сохранить все хорошее, доброе, здоровое в этом мире.
Когда бываешь на станции, не забывай погладить за меня Понедельника. Подумать только! Верный малый так ждет меня! Поверь, папа, иногда в окопах этими темными холодными ночами меня бесконечно поддерживает и греет мысль о том, что за тысячи миль отсюда на железнодорожной станции нашего старого Глена маленький пятнистый песик бодрствует, как и я.
Скажи Рилле, я очень рад, что ее младенец так хорошо развивается, а Сюзан передай, что я бью во всю и гуннов, и бекасов»[57].
— Миссис докторша, дорогая, — вполголоса очень серьезно спросила Сюзан, — а что это за «бекасы»?
Миссис Блайт ответила ей, тоже шепотом, а затем, в ответ на испуганное восклицание Сюзан, добавила:
— Так всегда бывает в окопах, Сюзан.
