плакать столько-то минут в день, чтобы разрабатывать легкие. Так говорит Морган.
— Если Джимс совсем не плачет, мне приходится заставлять его поплакать по меньшей мере минут двадцать, — сказала я.
— О, неужели? — воскликнула Ирен со смехом, словно не веря мне.
Моргановский «Уход за новорожденным» остался в комнате наверху, а иначе я живо убедила бы ее в своей правоте. Затем она сказала, что у Джимса мало волос… она никогда не видела такого лысого четырехмесячного ребенка.
Я сама знаю, что у Джимса мало волос… пока; но Ирен сказала это тоном, который, казалось, подразумевал, что в отсутствии у него волос виновата исключительно я. Я сказала, что видела десятки младенцев, таких же лысых, как Джимс, а Ирен сказала, что «о, все в порядке» и что она не хотела меня обидеть… когда я вовсе не была обижена.
Так продолжалось целый час… Ирен продолжала то и дело подпускать мне шпильки. Девочки всегда говорили, что она очень мстительная, если ее ненароком обидеть, но я никогда не верила в это прежде. Я считала Ирен совершенством, и мне было ужасно неприятно обнаружить, что она может унизиться до этого. Но я скрыла свои чувства и шила, ни на минуту не отвлекаясь, ночную рубашечку для бельгийского ребенка.
И тогда Ирен сказала мне самую низкую, самую отвратительную ложь, какую я только слышала в жизни, об Уолтере. Я не запишу здесь ее слов… я не могу. Разумеется, она сказала, будто слышала это от кого-то и все такое и будто ее это привело в бешенство… но ей незачем было повторять мне эту ложь, даже если она ее от кого-то слышала. Она заговорила об этом только для того, чтобы причинить мне боль. Я прямо-таки взорвалась.
— Как ты, Ирен Хауард, смеешь являться сюда и повторять такую ложь о моем брате? — воскликнула я. — Я тебе этого никогда не прощу… никогда. Твой брат не записался добровольцем… и не имеет ни малейшего намерения это делать.
— Что ты, Рилла, дорогая, не я сказала это, — запротестовала Ирен. — Я же объяснила, что это была миссис Бэрр. А я сказала ей…
— Я не желаю слышать, что ты сказала ей. Не смей больше никогда разговаривать со мной, Ирен Хауард.
Конечно, мне не следовало так говорить. Но эти слова просто вырвались у меня. Затем вошли толпой другие девочки, и мне пришлось успокоиться и постараться как можно лучше сыграть роль радушной хозяйки. Все остальное время Ирен провела с Олив Керк и ушла, даже не взглянув на меня. Так что, вероятно, она решила поймать меня на слове, но меня это не волнует, так как я не хочу дружить с девушкой, которая готова повторять такую ложь об Уолтере. Но все равно мне стало неприятно. Мы с Ирен всегда были добрыми подругами, и до последнего времени она была очень мила со мной, но теперь пелена спала с моих глаз, и у меня такое чувство, словно и не бывает на свете настоящей, верной дружбы.
