?
— Это последнее — загадка, которую еще никто, похоже, не разгадал, Сюзан. И насчет двух других я могу только высказать предположения.
— Эти иностранные названия, по моему мнению, звучат совершенно неприлично, — сказала Сюзан с отвращением.
— Смею думать, Сюзан, что австрийцы и русские были бы почти такого же плохого мнения о наших Саскачеване и Маскедобите[49], — заметила мисс Оливер.
Тем временем Рилла в своей комнате наверху отводила душу, делая записи в дневнике.
«Все дела у меня на этой неделе шли вкривь и вкось, как говорит Сюзан. Часть этих неприятностей произошла по моей вине, а другая часть по чужой, но я, похоже, одинаково несчастна как по причине первых, так и по причине вторых.
На днях я отправилась в город, чтобы купить себе новую шляпу. Впервые в моей жизни никто не настоял на том, чтобы поехать со мной и помочь мне в выборе, и я почувствовала, что мама действительно больше не считает меня ребенком. И я нашла прелестнейшую шляпу… просто умопомрачительную. Бархатная, именно того оттенка глубокого зеленого цвета, что создан для меня. Он так мне идет, великолепно подчеркивая рыжевато-коричневые тона моих волос и цвет лица, который мисс Оливер так удачно назвала «сливочностью». Только один раз в жизни была у меня шляпа точно такого оттенка зеленого. Когда мне было двенадцать, я ходила в маленькой фетровой шляпке именно такого цвета, и все девочки в школе приходили от нее в восторг. Стоило мне увидеть эту бархатную шляпу, как я почувствовала, что просто должна купить ее… и купила. Цена была очень высокая. Я не стану приводить ее здесь, так как чувствую свою вину и не хочу, чтобы мои потомки узнали, что я заплатила так много за шляпу и вдобавок во время войны… когда все стараются или, по крайней мере, должны стараться быть экономными.
Когда я вернулась домой и примерила ее перед зеркалом в моей комнате, на меня напали сомнения. Безусловно, она была мне очень к лицу, но почему-то казалась слишком изысканной и нарядной для того, чтобы носить ее в церковь и на наши скромные деревенские встречи… короче, слишком бросающейся в глаза. В шляпном магазине она мне такой не казалась, но здесь, в моей маленькой белой комнатке, все было иначе. И этот ужасный ценник! А в Бельгии люди голодают! Когда мама увидела шляпу и ценник, она только посмотрела на меня. Мама — мастерица говорить взглядом.
— Ты думаешь, Рилла, — начала она тихо… слишком тихо… — что поступила правильно, потратив так много на шляпу, тем более сейчас, когда в мире так много нужды и горя?
