– Но до организатора самоубийств мне еще далеко, – сказал Сайлент и перевел взгляд на камеры слежения под потолком.
– Я до сих пор не могу поверить в то, что господин Ёмидзи такой ужасный человек.
– Ха-ха! Неудивительно. К сожалению, в этом особняке невозможно наблюдать всю мощь организатора самоубийств Ёмидзи. Он все время сидит взаперти в своей комнате.
– Взаперти?..
Точно, он и шагу не ступил за пределы комнаты. Еду ему приносят, разговаривает с нами через динамики.
– А почему?
– Думаю, что причины как таковой нет. С их помощью... – он показал на камеры, – ему просто нравится наблюдать за нами. Он безучастный наблюдатель.
Понятно. Сидя в комнате, можно собрать больше информации, чем выходить и выяснять все самому, так? Довольно лицемерный способ укреплять отношения.
– ...И что вы будете делать? – спросил я, глядя на дверь комнаты Юрири. – Раз такое дело, пойдемте со мной?
– Нет, пожалуй, откажусь. В сложившейся ситуации, если такой человек, как я, будет рядом, то делу это не поможет.
Я еле сдержался, чтобы не сказать: да, вы правы.
– Возможно, сейчас Юрири могла бы встретиться только с одним человеком – с тобой.
– Со мной?
– Она расстроена из-за смерти сестры и очень устала. Всю свою ненависть она направила не столько на виновницу происшествия, Ан, сколько на всю экстраординарность этого особняка. Поэтому лучше, чтобы источник экстраординарности не приближался к ней. Разумеется, это хозяин особняка, ну и мы тоже.
Доля правды в этом есть. Наверное, я действительно единственный, с кем она могла бы сейчас встретиться. И Ёмидзи попросил меня об этом не потому, что хотел скинуть нудную работенку на меня, а потому, что ему самому это было не под силу.
Юрири питает ненависть ко всем убийцам. Пожалуй, это правильно. Странным было то, что до этого дня она общалась со всеми нами совершенно нормально.
– Полагаюсь на тебя, Ю, – закончил наш разговор Сайлент и удалился. Провожая его взглядом, я постучал в дверь.
В комнате был погром. Казалось, его устроили с каким-то расчетом: на полу были разбросаны одеяла, книги и одежда, а дорогие вазы, сорокадюймовый плазменный телевизор, стены и прочее было нетронуто. Видимо, сказалась жизнь в долгах, подумал я и подошел к Юрири, сидевшей на кровати.
– Здравствуйте, – поздоровался я и присел рядом.
– Да, здравствуйте.
Ее голос был хриплым, а глаза покраснели от слез.
– С вами все в порядке?
– ...Конечно, нет.
Черт. Иначе и быть не может.
– Эмм, господин Ёмидзи беспокоится за вас.
