— А еще я тебе скажу, что так уж повелось. Чей род верх взял, скажем, Морозовых, так все Смирновы стонут. А я-то Смирнова была! И тайно от всех встречалась с Коленькой Смирновым. Он нам дальним родственником приходился. А такого было нельзя. За этим строго следили. Так вот с Коленькой то своим я впервые поцеловалась с парнем-то, и он меня так ласкал, так любил! По всякому, и не только туда. А я дура-дурой, думала, что так у меня с мужиками всю мою жизнь будет. Сей час! Я и забеременела от него. А потом, уже при Васе, Коленьку своего, первенца родила. Вот потому и молчала, когда меня выдавали за Морозова. Нельзя было и слово сказать. Свои бы и убили, так как все бабы в деревне других, своих любили, а замуж их за других выдавали. За то, что мы, Смирновы, красивее их рода были, за то, что своих продолжали любить! А Морозовы на нас знаешь как? Я вот даже сейчас вспоминать не решаюсь, как они унижали жен своих. Мало того, что мужа своего надо было обхаживать, да ублажать, так еще и смотрины устраивались.
— Какие такие, смотрины? — Спрашиваю с любопытством. Так как чувствую, что услышу что-то такое, о чем только догадываюсь.
— А вот такие! Муж велит баню топить, а к нему на смотрины не только братья, но и сестры приходят и все в одну баню. Понятно, что все хоть и дальние, но все, же родственники. А там тебя уж не пожалеют. Они все прикрылись, а я должна голой, при них. Абсолютно голой, суетится. Мало того, что муж мой, будь он не ладен! Так и родственников я должна еще ублажать.
— Ну, это уже слишком! Как же так, — Говорю. — Муж и свою жену? И кому? Это же просто свальный грех какой-то! Свингерская вечеринка.
Верка видимо не расслышала и повторяет, коверкая.
— Во, во! Свинарская вечеринка и есть!
— Давай, выпьем, что-ли. Мне от этих воспоминаний, даже неудобно как-то перед тобой. Ты уж прости! Уж как-то так у нас с тобой все задушевно пошло. Вот я и разоткровенничалась.
— Да, нет Вера! Это ты меня прости! Прости, что без спроса, в душу к тебе лезу.
Выпили и опять сидим молча. Я смотрю на Верку, красивую, стройную бабу и мне не вериться даже, что она через все это прошла. Как-то все, о чем она мне рассказывает, с ее красотой не вяжется. Уж больно она красивая баба. Эх! Если бы не тоска эта, так я бы и за ней приударила. Но, но! — Говорю себе. — Что это за мысли такие. С голодовки, что ли?
— Ну, что? — Спрашивает Верка. — Пошли мыться? Подруга моя задушевная! Дай я тебя поцелую. Уж больно ты мне в душу запала. Как сестра моя родненькая стала.
