Вино с непривычки приятно разогревает внутри. Я вообще не пью, но мне неудобно показаться такой уж правильной. Вино я ни разу еще не пила, только шампанское, на Новый год и поэтому меня быстро одолевает хмель. При этом я замечаю, что когда Нинка пьет, задирая руку, то ее грудь полностью обнажается. Я впервые вижу ее грудь вот так очень близко и при дневном свете. Она вовсе не маленькая, как оказалась, а даже свисает обворожительным тяжелым и мягким мешочком, белой и мягкой, живой плоти. И ее небольшой сосок прерывает округлость этой совершенной формы. Ей неудобно пить на боку и лежа, и я замечаю, как капли и даже малюсенькая струйка вина вытекает из уголка ее рта и стекает на кожу и каплями падает на постель.
— Ах! Восклицает Нинка. — Вот я растяпа! Я сейчас.
Она живо карабкается из-за него и выскальзывает голая из кровати, на ходу передавая мне свой бокал. А я ели успеваю встать, так стремительно она все делает. Я зачарованно смотрю ей в след. Вижу ее стройное и уже сформированное природой полностью обнаженное тело молодой женщины. С узкой талией и слегка отвисшей белой попочкой, обозначенной округлым треугольником женских бедер. Ее тело изящно и очень женственно. Я смотрю на него с большим интересом. Легкое покашливание рядом, отвлекает меня от созерцания. Я стою, нелепо потупившись, с двумя пустыми бокалами вина перед ним, обнаженным до пояса.
— Впечатляет. — Говорит он. — Вы не находите? Все в ней впечатляет настолько, что за одну ее фигурку ее можно любить. Вы не находите?
Я пожимаю плечами. Что я должна сказать? И потом, как же можно обсуждать ее голую фигурку, фигурку прекрасной девушку?
— Я не обидел вас?
— Нисколько.
— Вот и хорошо. А то я, признаюсь, боялся, что всем своим видом и самой ситуации, в которой вы нас застали, доставил вам неудобства и где-то, может быть, большее. Вы нас простите? Мне эта прекрасная нимфа нравится. Ей богу! Ведь она же прекрасна, полюбуйтесь. — Говорит и показывает рукой за моей спиной.
Я оборачиваюсь и вижу ее. Обнаженную и совсем не стесняющуюся наших взглядов. Нинка медленно и плавно, покачивая бедрами, словно на подиуме, выступает из освещенного солнцем дверного проема и кажется самим совершенством.
— Божественно! — Слышу его, такую точную реплику.
— Повернись к нам, божество в лике прекрасной женщины.
Нинка от его лестных слов расплывается в радостной и немного застенчивой улыбке. Медленно, на наших глазах поворачивается, демонстрируя свое тело в полной гармонии и красе. Я невольно фиксирую, что у нее там все гладко выбрито и то место мне кажется совсем беззащитным. Только белый треугольничек, выше стиснутых ног, выдает мне, что эта встреча с ним не случайна, а запланирована.
