Великий Тонгил проснулся не в духе - веская причина для слуг не попадаться господину на глаза. К сожалению, именно сейчас посольство из Кирет-града, ожидаемое еще на прошлой неделе, добралось до замка. Потрепанные и несчастные, потерявшие почти треть собранной дани в неожиданном разливе коварной Трирты, караванщики пытались придумать, как оправдаться перед господином.
Доложивший о посольстве паж сомневался, что это возможно. Будь господин в хорошем настроении, предложил бы старшине каравана совершить ритуальное самоубийство и великодушно простил бы остальных. Сегодня же... Нет, киретцы выбрали неподходящий день для своего появления. Особенно потому, что тревожить господина известием об их прибытии управляющий отрядил именно его, Риена.
Выходя, юноша еще раз низко поклонился Арону Тонгилу, осторожно затворил дверь, и только потом позволил отчаянью отразиться на лице. "Будешь прислуживать..."
Он так старался не попасть господину на глаза, соглашался на самую тяжелую работу, совсем не подобающую благородному, лишь бы не в той части замка, где господин бывал чаще всего. Не помогло. Митрил, управляющий, разгадал его хитрость и отправил сегодня на заклание.
*****
Оценить, совпадали ли предпочтения в еде здешнего господина с его собственными, воин не смог. Разложенная на тонком фарфоре еда казалась такой же вкусной, как песок, разве что меньше хрустела на зубах. Обещание демона вернуть дорогих людей заставило Арона вынырнуть из пустоты равнодушия, но вкус пищи ускользал.
Мужчина скосил взгляд на пажа: сейчас, спустя десять минут после начала завтрака, мальчишка немного освоился. Поднося ему блюда, паж уже не выглядел так, словно любое резкое движение или звук могли вызвать у него разрыв сердца. На бледное лицо подростка даже вернулось слабое подобие румянца. Интересно, если спросить в лоб, отчего паж так боится своего господина, тот сразу упадет в обморок или сначала ответит?
Впрочем, не стоит: Арону не хотелось потерять пока что единственный источник информации.
- Тебе ведь не доводилось раньше мне прислуживать? - воин решил начать допрос с самой безопасной темы. Будь у мальчика соответствующий опыт, он бы не дергался так, не двигался столь неуклюже.
Впрочем, вопрос казался безопасным лишь до того, как воин его задал. Паж побелел и посмотрел с таким испугом, что Арон с трудом удержал рвущееся с губ проклятие. Каким людоедом он здесь был, что на каждое его слово так реагируют?
