Конечно, он ни за что на свете никому бы не признался в таких сопоставлениях. Но от себя-то самого никуда не денешься, и ему приходилось успокаиваться лишь тем, что с возрастом и с опытом все эти рефлексии исчезнут…
В последнюю неделю Синельников ни с кем, кроме как на работе, не встречался, однако тоски по друзьям не испытывал – не было для нее ни места, ни времени, потому что дело закручивалось очень серьезно. К нему подключился и следователь.
Инспектор ОБХСС Ковалев, вместе с ревизором-бухгалтером изучавший деятельность покойного Перфильева на ниве распределения фондируемых материалов, пришел к Синельникову в четверг утром. Он положил на стол перед собою отпечатанную на машинке копию реестра из блокнота Перфильева, и Синельников обратил внимание, что строчки, обозначающие колхоз «Золотая балка» и, по-видимому, садовый кооператив, отмечены карандашными галочками.
Закурив сигарету, Ковалев спросил:
– Как считаешь, чем крышу лучше крыть – черепицей или железом?
– Затрудняюсь. Но одно могу сказать совершенно точно – соломой хуже.
– Правильно. – Ковалев постучал пальцем по реестру. – Они тоже так считают.
– Что-нибудь раскопал?
Ковалев достал из кармана записную книжку в клеенчатой обложке, полистал ее.
– Грубо твой Перфильев работал. Вот, например, колхозу «Золотая балка» по разнарядке полагалось пять тонн кровельного железа, а выдано согласно накладной – шесть.
– А получил колхоз все же пять?
– Правильно.
– За что же взятки?
– Слушай дальше. По разнарядке ему выделили двадцать пять кубометров пиломатериалов, а по накладной – тридцать. Считать умеешь?
– А получил двадцать пять?
– Нет, двадцать восемь.
– Понятно.
– Сколько три кубометра стоят, знаешь?
– Не покупал.
– По госцене – ерунда, а если налево – будь здоров Не жалко и взятку. Вот, например, у Перфильева записано девятьсот рублей, а толкач говорит: он две тысячи девятьсот дал.
– Куда же разница ушла?
– Наверно, кому-то покрупнее.
– Популярно.
– Это мы с ревизором только по двум позициям прошлись, а там, кроме пиломатериалов и кровельного железа, еще много чего есть.
– С председателем колхоза говорил?
– Председатель ничего не знал. У него других забот хватает. Там жук-толкач есть. Его я допрашивал.
– Ну и что?
– Бьет себя в грудь и размазывает по щекам скупую мужскую слезу. Говорит, бес попутал.
– А как зовут беса? Случаем, не Владислав Коротков?
Ковалев слегка удивился.
– Правильно. А ты откуда знаешь? Почему сразу не сказал?
– Да у меня одни догадки, а теперь, видишь, сошлось. Так еще лучше… А толкач что же, Перфильеву из лапы в лапу давал?
