Глубокое возмущение вызывает особая категория трюкачей, которые переделывают на джазовый лад великие творения гениальных композиторов. Вы не сразу верите своим ушам, когда слышите по радио, скажем, «Песню индийского гостя» из оперы Римского-Корсакова «Садко» в исполнении «хот-джаза», с характерным синкопированным ритмом, ударно-шумовыми эффектами и пронзительными «криками обездоленного верблюда». Не менее дико звучат, к примеру, прелюды Рахманинова, когда их играют на рояле в манере «буги-вуги», монотонно и оглушительно громко, абсолютно искажая дух и темп исполняемого произведения.
Но всех трюкачей переплюнул некий Линдли Армстронг, форменный гангстер от музыки, носящий кличку, достойную заправского бандита: на эстраде он фигурирует как Спайк-Джонс («Джонс-Костыль»).
Франк Крокер однажды затащил меня на представление (концертом это назвать невозможно) ансамбля, руководимого Спайк-Джонсом. Мы увидели на эстраде нечто вроде металлического верстака, заваленного различным хламом. Здесь были отрезки каких-то трубок, металлические диски, автомобильные клаксоны, дверные звонки, пожарные сигналы и еще какие-то вещи, в назначении которых никто не мог бы разобраться. Около верстака стояли пара костылей, лопата, две цинковых стиральных доски и множество других предметов. Все это напоминало лавку торговца железным ломом или склад утильсырья. Справа от верстака помещалась арфа, за верстаком виднелся рояль. Судя по количеству стульев, в этом диковинном «оркестре» было всего десять «музыкантов». Вместо пюпитра для нот перед каждым стулом громоздилась куча разнообразного утиля, напоминавшего тот, что лежал на верстаке.
Когда ансамбль занял свои места, в центре внимания оказался, конечно, сам Спайк-Джонс, одетый в меховой жакет, под которым виднелась клетчатая рубаха. На голове у него был нелепый шлем. Придав своей физиономии свирепое выражение, он встал за верстак и взмахнул руками. То, что последовало за этим, просто не поддается описанию. Никакая музыкальная терминология не способна даже приблизительно передать то, что мы услышали. После «оркестра», руководимого Спайк-Джонсом, даже «хот-джаз», вероятно, показался бы нам апофеозом гармонии!
Среди прочих номеров была исполнена танцевальная сюита из «Щелкунчика». Кто не знает музыки этого замечательного балета! Услышав имя Чайковского, я был ошеломлен, – мне все-таки еще не верилось, что Спайк-Джонс способен поднять руку на творчество гениального русского композитора. Но я недооценил «способности» Спайк-Джонса. «Смелый новатор», прокладывающий дорогу «американскому искусству», не остановился и перед тем, чтобы дать Чайковского в своей собственной хулиганской «интерпретации».
