До галереи доносится невнятный гул сотен голосов. В этот гул врываются пронзительные звонки телефонов, треск телетайпов и другие звуки неизвестного происхождения. Иногда движение в зале внезапно усиливается, превращаясь в общую беготню и суматоху. Тогда кажется, что современные идолопоклонники, потрясая пачками ценных бумаг, совершают свой исступленный танец вокруг жертвенника Маммоны – древнесирийского божества стяжания и сребролюбия.
Невольно вспоминается то, что проповедовал нам в своей лекции гид. В этой обстановке сумасшедшего дома, конечно, нет и не может быть никакого «упорядочения операций» или «облегчения связи между держателями фондовых ценностей». А ведь сюда доносятся лишь отголоски ожесточенных столкновений между империалистическими монополиями, свирепой борьбы магнатов финансового капитала ради уничтожения конкурентов, ради еще большей власти, ради еще большего скопления богатства в своих руках.
– Сегодня на бирже сравнительно спокойно. – Морли приходится кричать мне в самое ухо, чтобы я мог расслышать его слова в этом столпотворении. – Посмотрели бы вы, что здесь делается, когда происходит какая-нибудь крупная спекулятивная операция или начинается биржевая паника. Буйно помешанный выглядит тогда гораздо спокойнее, чем маклер, стремящийся избежать убытка или ищущий случая заработать крупную сумму.
Мы пытаемся выяснить у нашего гида, как реагирует биржа на многочисленные симптомы надвигающегося экономического кризиса. Он отвечает уклончиво, давая нам понять, что деловые круги рассматривают ситуацию, как «чреватую неожиданностями». На протяжении последнего времени в нескольких случаях было зарегистрировано сильное падение курсов биржевых ценностей.
– Ничего вразумительного вы из него не выжмете! – кричит мне в ухо Морли. – Разве он скажет то, что действительно думает о перспективах биржи? А может быть, он и в самом деле не понимает, что биржа – это вулкан, готовый к извержению. Вы знаете, как было дело в двадцать девятом году? Почти все верили в нескончаемое «просперити» вплоть до самой «Черной пятницы», когда все полетело вверх тормашками. Я уверен, что и теперь будет то же самое.
Мы прощаемся с гидом и, под бдительными взглядами детективов, направляемся к выходу. Мы покидаем главное капище Маммоны, но кругом него гнездятся другие капища, гак сказать – частного пользования. На Уолл-стрите вы всюду натыкаетесь на конторы «60 семейств» – самых крупных представителей финансовой олигархии, подлинных хозяев капиталистической Америки.
