– Какого болванчика? – приподняла вверх удивленные бровки первая.
– Какую заварушку? – тоже состроила из себя не местную вторая.
– Девочки, не злите меня! – прорычал я.
– Ничего не понимаю, – пожал плечами Базирог.
– Теоларинэ, Цветаниэль, – специально назвал их полными именами, чтобы указать на серьезность ситуации, – неужели вам, теперь я убедился, что обеим, не хватает здравого смысла, чтобы понять, как опасно лишний раз показываться посторонним на глаза? Решили покуражиться накануне отлета в мир иной? Так некоторые из землян с удовольствием предоставят вам такую возможность и сегодня.
Молчат, ковыряя носками обуви пол.
– Причем отправитесь вовсе не на Пангею, а туда, – указал я сестре на небо, затем перевел взгляд на любимую, вспомнил ее подвиги и опустил палец вниз. – Или туда.
– Прости, братик. Просто почти месячное заточение в четырех стенах невыносимо. Особенно когда вокруг столько интересного. Мы только и делаем, что читаем, смотрим телевизор и шарим по Интернету. Но ведь это не заменяет живого общения. Нам требуется хоть изредка показываться в обществе. Мы же социальные существа!
– Извини, котик. Но правда, хочется чудеса Земли понаблюдать лично, пощупать, попробовать на вкус, а не дразниться чужими описаниями и довольствоваться просмотром через камеры операторов, – поддакнуло серокожее социальное существо.
– Ах вот в чем петрушка! – догадался Базирог. – А я все не мог сообразить, зачем они на прошлой неделе вынудили меня заказать через электронный магазин эти шикарные наряды? Да так ловко раскрутили гнома на кругленькую сумму!
– Ага, так они и тебя обрабатывали?!
– Выходит, так. Самостоятельно я бы ни за что и никогда не потратил кучу денег даже на красоту, глаз от которой не отвести. Хотя, возможно, сейчас, убедившись, насколько торжественно великолепны наши дамы, как шикарно и гармонично… – резко смягчил тон, расплылся в улыбке и начал нести неприсущие ему эпитеты бородач.
– Перестаньте немедленно! – крикнул я на эльфиек, и гнома отпустило.
– Так что, все отменяется? – спросила Цветаниэль и прикусила дрожащую губу. Неплохой удар на жалость, но я нечто подобное ожидал.
– А мне так хотелось, чтобы, восхищаясь мной, все завидовали тебе. Как удачливому садовнику, вырастившему редкую голубую розу. – И давление дроу на чувство гордыни тоже выдержал.
– Я же просил прекратить ваши жалкие потуги снова очаровать меня. Они на меня не действуют, – усмехнулся, а сам подумал: «Если сейчас не остановятся – долго не продержусь».
